Автор неизвестен - Поэзия трубадуров. Поэзия миннезингеров. Поэзия вагантов

Сказать ли правду вам?
Так вот: Искательница барыша,
Что наслажденья продает,—
Уж та обманет непременно.
Увы, вздыхаю откровенно,
Мой суд пускай и грубоват,
Во лжи меня не обвинят.

Любовь преграды все сметет,
Коль у двоих — одна душа.
Взаимностью любовь живет,
Не может тут служить заменой
Подарок самый драгоценный!
Ведь глупо же искать услад
У той, кому они претят!

С надеждой я гляжу вперед,
Любовью нежной к той дыша,
Кто чистою красой цветет,
К той, благородной, ненадменной,
Кем взят из участи смиренной,
Чье совершенство, говорят,
И короли повсюду чтят.

Ничто сильнее не влечет
Меня, певца и голыша,
Как ожиданье, что пошлет
Она мне взгляд проникновенный.
Жду этой радости священной,
Но промедленья так томят,
Как будто дни длинней стократ.

Лишь у того стихи отменны,
Кто, тонким мастерством богат,
Взыскует и любви отрад.

Бернарт и мастерством богат,
Взыскует и любви отрад.

Люблю на жаворонка взлет
В лучах полуденных глядеть:
Все ввысь и ввысь — и вдруг падет,
Не в силах свой восторг стерпеть.
Ах, как завидую ему,
Когда гляжу под облака!
Как тесно сердцу моему,
Как эта грудь ему узка!

Любовь меня к себе зовет,
Но за мечтами не поспеть.
Я не познал любви щедрот,
Познать и не придется впредь.
У Донны навсегда в дому
Весь мир, все думы чудака,—
Ему ж остались самому
Лишь боль желаний да тоска.

Я сам виновен, сумасброд,
Что мне скорбей не одолеть,—
В глаза ей заглянул, и вот
Не мог я не оторопеть;
Таит в себе и свет и тьму
И тянет вглубь игра зрачка!
Нарцисса гибель я пойму:
Манит зеркальная река.

Прекрасных донн неверный род
С тех пор не буду больше петь
Я чтил их, но, наоборот,
Теперь всех донн готов презреть.
И я открою, почему:
Их воспевал я, лишь пока
Обманут не был той, к кому
Моя любовь так велика.

Коварных не хочу тенёт,
Довольно Донну лицезреть,
Терпеть томленья тяжкий гнет,
Безжалостных запретов плеть.
Ужели — в толк я не возьму —
Разлука будет ей легка?
А каково теперь тому,
Кто был отвергнут свысока!

Надежда больше не блеснет,—
Да, впрочем, и о чем жалеть!
Ведь Донна холодна, как лед,—
Не может сердце мне согреть.
Зачем узнал ее? К чему?
Одно скажу наверняка:
Теперь легко и смерть приму,
Коль так судьба моя тяжка!

Для Донны, знаю, все не в счет,
Сколь к ней любовью ни гореть.
Что ж, значит, время настает
В груди мне чувства запереть!
Холодность Донны перейму —
Лишь поклонюсь я ей слегка.
Пожитки уложу в суму —
И в путь! Дорога далека.

Понять Тристану одному,
Сколь та дорога далека.
Конец любви, мечте — всему!
Прощай, певучая строка!

Нет, не вернусь я, милые друзья,
В наш Вентадорн: она ко мне сурова.
Там ждал любви — и ждал напрасно я,
Мне не дождаться жребия иного!
Люблю ее — то вся вина моя,
И вот я изгнан в дальние края,
Лишенный прежних милостей и крова.

Как рыбку мчит игривая струя
К приманке злой — на смерть — со дна морского,
Так устремила и любовь меня
Туда, где гибель мне была готова.
Не уберег я сердце от огня,
И пламя жжет сильней день ото дня,
И не вернуть беспечного былого.

Но я любви не удивлюсь моей,—
Кто Донну знал, все для того понятно:
На целом свете не сыскать милей
Красавицы приветливой и статной.
Она добра, и нет ее нежней,—
Со мной одним она строга, пред ней
Робею, что-то бормоча невнятно.

Слуга и друг, в покорности своей
Я лишь гневил ее неоднократно
Своей любовью,— но любви цепей,
Покуда жив, я не отдам обратно!
Легко сказать: с другою преуспей,—
Но я чуждаюсь этаких затей,
Хоть можно все изобразить превратно.

Да, я любезен с каждою иной —
Готов отдать ей все, что пожелала,
И лишь любовь я посвятил одной,—
Все прочее так бесконечно мало.
Зачем же Донна так строга со мной?
Зачем меня услала с глаз долой?
Ах, ждать любви душа моя устала!

Я шлю в Прованс привет далекий мой,
В него вложил я и любви немало.
Считайте чудом щедрым дар такой:
Меня любовью жизнь не наделяла.
Лишь обольщала хитрою игрой,—
Овернец, правда, ласков был порой,
Очей Отрада тоже обласкала.

Очей Отрада! Случай мой чудной,
Все чудеса — затмили вы собой,
Вы, чья краса столь чудно воссияла!

Чтоб стих вдохновенно звучал,
Запомните, песен творцы:
В любви им ищите начал,
Любовью скрепляйте концы.
Если конца я не знаю,
Песни я не начинаю:
К радостям прежде мечтанье зовет,
Только потом пониманье придет.

Любовь я и радость познал,
Но, словно добычу скупцы,
От глаз любопытных скрывал,—
Охочи болтать наглецы.
Я ж без конца и без краю
Донну свою почитаю,
И, повредить ей страшась наперед,
Прежде раскрыть опасался я рот.

Но стал я хитер и удал,
Молвы не страшны мне гонцы:
Сам разум спасенье мне дал —
Меня произвел во лжецы.
Я пересказчиков стаю
Сказочками угощаю.
Мне эта ложь не в укор, не в зачет,
Если от Донны позор отвлечет.

Гнусней не найдется нахал,
Чем наши злословы-глупцы:
О чем я тихонько вздыхал,
Звонят они, как бубенцы.
Я от досады сникаю,—
Им-то отрада какая?
Тайну другого пусть каждый блюдет,
В душу чужую свой нос не сует.

Я Донну б к отваге призвал,
И струсят тогда наглецы,
И пыльный злословия шквал
Не бросит в нее ни пыльцы.
Робость у донн презираю,
Смелой я сердце вверяю.
Злобных моих ненавистников сброд
Скоро ль от зависти весь перемрет?

Копье смертоносно метал
Пелей, говорят мудрецы,
Но тот же металл исцелял,
Тогда оживали бойцы.
Я ваши губы лобзаю —
Сердце себе я терзаю.
Ранено сердце — тоской изойдет,
Только от вас исцеления ждет.

Я Донны милей не знавал,
Признаюсь вам без хитрецы.
Лица так прекрасен овал
Что смолкли без дела льстецы.

В очи взгляну — утопаю,
Речи — в восторге впиваю.
Все в ней прелестно, все в плен нас бере
Равных ей нет! Не слепой же я крот.

Донна! Я вас величаю —
Навеличаться не чаю.
Кто же Отрадой Очей не сочтет
Ту, чьих достоинств никто не сочтет!

Все зеленеет по весне,
Все ждет цветения садов.
Ночами в свежей гущине
Не молкнет пенье соловьев.

Но хоть мила краса апрельских дней,
А Донна, та — самой весны милей.
Повсюду радость вешпяя светла,
Но свет любви затмить бы не могла.