Луиджи Пульчи - Лоренцо Медичи и поэты его круга. Избранные стихотворения и поэмы

Сраженный этим лучником мятежным,
Я принял в сердце первую стрелу
И не питал надежд, горя в пылу.
Смерть приравнял я к сладостям безбрежным.

Но не отрекся в возрасте том нежном
Я от Амора, нес ему хвалу
И покорялся радостному злу,
Гордясь таким уделом неизбежным.

Встал при твоем я знамени высоком,
Ты вмиг, Амор, меня пленил засим,
Что не послужит для других уроком.

Прошу я, сжалься над рабом своим,
Пусть донна гордая в огне жестоком
Познает, каково страдать другим.

Была пора, когда лучи Титана,
Труд годовой свершившего на треть,
Еще не раня, начинали греть
Тем жаром, что мы сносим невозбранно;

Когда и холм, и поле, и поляна
Могли цветами яркими пестреть,
И мне в листве случалось лицезреть,
Как Филомела плачет неустанно, —

Тогда, еще не испытав кручин,
Как Геркулес, что к жизни возвратился,
Поймал я мимолетный дивный взгляд.

Был сладостен и легок мой зачин,
Но вдруг я в лабиринте очутился,
И в нем горю, и нет пути назад.

Уже семь раз лучистая планета
Над миром путь свершила круговой,
Как я, лишенный солнца, сам не свой,
Не вижу ни сияния, ни света.

И тенью скорби всё во мне одето
Наместо прежней радости живой;
Амор казался ласковым впервой,
Но свирепел – я позже понял это.

Печальное начало у любви,
И я уже раскаялся в затее,
Но не могу спасти себя от бедствий.

Пылает факел в сердце и в крови,
И мой огонь час от часу лютее.
Так, действуя, не ведал я последствий.

Сонет, написанный, когда донна
прибыла на виллу

Поля и виллы, вы, леса густые,
Плодовые деревья и трава,
Колючие терновники, листва
И вы, луга, где я любил впервые;
Холмы и горы темные, крутые,
Потоки, чья прозрачна синева,
Вы, звери и лесные божества:
Сатиры, фавны, нимфы озорные —

Диану перестаньте почитать,
Есть новая богиня в вашем царстве,
Что также носит и колчан и лук.

В зверей не станет стрел она метать,
Но, как Медуза, поразит в коварстве
И в камень превратит от горьких мук.

Глаза мои, лишенные светила,
Сиявшего целительно для вас,
Вы тьмой окутаны, ваш взор погас,
И век вам плакать в горести унылой.

Весна блаженная зимой постылой
Оборотилась вмиг; желанный час,
Который ждал я, обратился враз
Томленьем муки. Вот Амора сила!

Обманчивая сладость первых стрел,
Удар такой разительный и нежный
И первый приступ – всё казалось дивным.

Но вместо нег несчастье мой удел,
Срываюсь в пропасть я, во мрак кромешный,
Где мне пылать в страданье беспрерывном.
Блажен тот край, где у меня синьора
Руками сердце из груди взяла,
И злой, и доброй воле обрекла,
Где гибну я, но возрождаюсь скоро.

То муку шлет, то мне сама опора,
То радость на душе, то грусть и мгла,
Мятется сердце средь добра и зла:
Жизнь или смерть – всё жду я приговора.

И в том краю я видел, как, взошед,
Сияли два светила. Солнце в небе
Завидовало солнцу на земле.

Шесть лун сменилось, как мой бренный жребий
Его лишен был, но стремлюсь во мгле,
Как феникс, я за этим солнцем вслед.

Глаза мои не в силах выносить
Лица ее лучистого сиянья,
Для взора нестерпимо испытанье —
Ее ответный взор не уловить.

Но разум не преминет уяснить
Божественную суть ее призванья,
И что вовеки бренного созданья
Такой красе ответом не почтить.

Дитя небес, не дольняя жилица,
Даруя людям свой нетленный свет,
Средь нас проходит по земле она.
И всякая душа преобразится,
Ее узрев; лишь мне отрады нет:
Всем прочим мир, и только мне – война.

Мой утлый челн в ненастном море тонет,
Валами беспощадными тесним,
Отдавшийся пучинам роковым,
Под гнетом дум, надломленный, он стонет.

Нептун его к подводным скалам клонит
И не внимает жалобам моим,
И бездна разверзается под ним,
Но просветленье тьму из мыслей гонит.

Я вижу: свирепеет ураган,
Но у руля Амор с Фортуной встали,
Веля мне страх от сердца отрешить;

Спасения залог в надежде дан.
На разум полагаюсь, ведь едва ли
Его ненастья смогут сокрушить.