Себастиан Брант - Брант Корабль дураков; Эразм Похвала глупости Разговоры запросто; Письма темных людей; Гуттен Диалоги

Гарпал.Я знаю людей, у которых это отлично получалось. Но что, если в конце концов обман выйдет наружу и отовсюду разом накинутся заимодавцы? Затравят мнимого рыцаря насмешками! В их глазах самозванство страшнее и позорнее святотатства.

Несторий.Здесь нужно твердо помнить насчет бесстыдства, и в первую очередь — что никогда еще наглость не имела такого преимущества перед мудростью, как в наше время. Надо придумать какое-нибудь оправдание. Затем, всегда найдутся честные простаки, которые поверят твоей басне, а иные и разгадают обман, но из учтивости промолчат. Наконец, если ничего иного не останется, ищи выхода в войне или в гражданской смуте. Подобно тому как ϰλύζει θάλασσα πάντα τῶν ἀνθρώπων ϰαϰά [191] {526} , так война покрывает все преступления. Кто не прошел такой подготовки, того нынче и за хорошего военачальника не считают. Это будет тебе последним прибежищем, если все прочее обманет. Но сперва надо горы и моря перевернуть — лишь бы до этого не дошло! Смотри, чтобы беззаботность тебя не сгубила. Избегай мелких городишек, где и пукнуть-то нельзя без того, чтобы весь народ не узнал. В больших и многолюдных городах свободы больше, если, конечно, это не Массилия какая-нибудь {527} . Исподтишка выведывай, что про тебя говорят. Как узнаешь, что участились такие примерно речи: «Чем он занимается? Почему застрял у нас на столько лет? Почему не возвращается на родину? Почему не позаботится о своих замках? От кого ведет свое происхождение? Откуда средства для такой расточительности?» — когда, говорю, подобные речи зазвучат все дружнее, тут тебе самое время подумать о переселении. Бегство, однако же, пусть будет львиным, а не заячьим. Притворись, будто тебя приглашают к императорскому двору по важным делам и скоро ты вернешься с войском. Те, кому есть что терять, и пикнуть не посмеют в твое отсутствие. Но кого нужно остерегаться всего больше, так это поэтов из числа раздражительных и колючих. Если им что не по нраву, тут же давай марать бумагу, и что намарают — мигом разлетается по свету.

Гарпал.Клянусь, я в восторге от твоих советов! И ты скоро убедишься, что повстречал юношу, которого бестолковым или неблагодарным никто назвать не сможет. Как увижу на пастбище хорошего коня, тут же пошлю тебе подарок.

Несторий.Теперь и ты исполни обещание, в свою очередь. Почему ты так стремишься прослыть знатным?

Гарпал.Единственно потому, что знатным все позволяется безнаказанно. Разве это не веская причина, по-твоему?

Несторий.Как бы худо ни обернулось, двум смертям не бывать, а одной не минуешь, даже если жить в самом Шартрезе {528} . И легче умереть на колесе, чем от камня в пузыре, от подагры или от паралича. Это по-солдатски — верить, что после смерти от человека не остается ничего, кроме трупа.

Гарпал.Так я и думаю.

Нефалий. Филипн {529}

Нефалий.Нынче я хотел с тобою повидаться, Филипн, но сказали, будто тебя нет дома.

Филипн.И солгали не до конца, Нефалий: для тебя меня не было, для себя же я был вполне.

Нефалий.Что это? Загадка?

Филипн.Ты ведь знаешь старинную поговорку: «Я сплю не для всех» {530} . Известна тебе и шутка Назики {531} . Он пришел навестить Энния, своего приятеля, а служанка, по приказу господина, ответила, что хозяина нет. Назика все понял и удалился. Когда же Энний, в свою очередь, пришел к Назике и спросил слугу, дома ли хозяин, Назика закричал из своей комнаты: «Нет меня дома!» Энний узнал голос и сказал: «Бесстыдник! Ты думаешь, я тебя не узнаю?» — «Нет, — возразил Назика, — ты еще бесстыднее моего, если не веришь мне самому, меж тем как я поверил твоей служанке».

Нефалий.Наверно, ты был очень занят…

Филипн.Наоборот, предавался приятному досугу.

Нефалий.Опять озадачиваешь меня загадкой!

Филипн.Хорошо, скажу напрямик, назову вещи своими именами.

Нефалий.Назови.

Филипн.Я крепко спал.

Нефалий.Что ты говоришь! А ведь уже восьмой час миновал, а в нынешнем месяце солнце встает раньше четырех!

Филипн.По мне, пусть встает хоть в полночь, лишь бы меня не тревожили и дали выспаться досыта.

Нефалий.Но это вышло случайно или же у тебя привычка такая?

Филипн.Конечно, привычка!

Нефалий.Но привычка к дурному — худшая из привычек.

Филипн.Почему ж «к дурному»? Никогда не спится так сладко, как после восхода солнца.

Нефалий.Так в котором часу ты обычно подымаешься с постели?

Филипн.Между четвертым и девятым.

Нефалий.Промежуток достаточно долгий: едва ли царицы причесываются и прибираются столько часов подряд. Но откуда у тебя эта привычка?

Филипн.А мы обычно засиживаемся до глубокой ночи за угощением, за игрою да за шутками, и этот убыток возмещаем утренним сном.

Нефалий.Никогда не видывал более отчаянного мота, чем ты.

Филипн.Мне это кажется скорее бережливостью, чем мотовством. Ведь я той порою и свечей не жгу, и одежду не снашиваю.

Нефалий.Бережливость наоборот: хранить стекло, теряя дорогие камни. Иначе судил философ, который на вопрос, что самое драгоценное, отвечал: «Время». Известно, далее, что рассвет — лучшая часть дня, и то, что есть самого драгоценного в самом драгоценном, ты с удовольствием расточаешь.

Филипн.Разве то, что отдаешь телу, расточаешь впустую?

Нефалий.Не отдаешь, а отнимаешь, потому что тело тогда в наилучшем состоянии, тогда всего бодрее, когда оно освежается умеренным сном и крепнет в утренних бодрствованиях.

Филипн.Но спать приятно…

Нефалий.Какая может быть приятность, если ты ничего не ощущаешь?

Филипн.Это-то и приятно — не ощущать никаких беспокойств.

Нефалий.Тогда уж самые счастливые те, кто спит в могиле, потому что спящего иной раз беспокоят сновидения.

Филипн.Говорят, что утренний сон — наилучшая для тела пища.

Нефалий.Это пища для животного, которое зовется сонею, а не для человека. Упитывают каплунов и поросят, готовясь к праздничному обеду, это понятно, но зачем наращивать жир человеку? Чтобы двигаться было тяжелее? Скажи, какого слугу предпочел бы ты иметь — жирного или бодрого и проворного?

Филипн.Да ведь я-то не слуга!

Нефалий.С меня довольно и того, что слугу, пригодного для работы, ты предпочитаешь хорошо упитанному.

Филипн.Разумеется.

Нефалий.А Платон сказал, что человек — это душа, тело же — не что иное, как помещение или орудие. И, во вся ком случае, я полагаю, ты согласишься, что душа в человеке главное и что тело — прислужник души.