Мифы, предания, сказки хантов и манси

— Что за привычка у молодых?!

Сразу никакого холода не стало. Месяц-старик принял его в зятья, принял его в свойственники. Повел к загородке с пологом, он ночь ночевал там, встал на следующий день и пошел один.

Долго шел, коротко шел, однажды пришел к солнцу-старухе. Как ни гоняется, как ни гоняется за ней — не догонит. Солнце-старуха едет на трех конях. Тогда он стал дожидаться в одном месте, солнце-старуха подъехала туда. Оказывается, там стоит дом. Солнце-старуха говорит:

— Эй-а, Тарыг-пещ-нималя-сов, что тебя принесло сюда, что тебя привело сюда?

— Живому человеку чего ходить в одно и то же место?

— Заходи, я потом заеду.

Говорит дочери:

— Чужого человека не мучай.

Он зашел, полог висит перед загородкой. Долго, коротко сидел он там, полог зашевелился. Жара одолевает и одолевает его, он потом изошел. Солнце-старуха заходит, заругалась на дочь:

— Что за привычка у молодых?!

Никакой жары не стало. Покормили его пивной едой, медовушной едой. Поел, говорит старухе-солнцу:

— Ну-ка, я понесу солнце.

Солнце-старуха говорит:

— Правильно ли будешь нести его?

— Разве я плохо его несу? Так же хорошо понесу я.

Солнце-старуха говорит:

— Как хочешь, если хорошо несешь, то неси.

Тарыг-пещ-нималя-сов взял солнце, понес. Смотрит вниз: на нижней земле милый народ, все до одного одноглазые, криворотые. В одном месте дерутся двое мужчин, дерутся до крови. Тарыг-пещ-нималя-сов думает: "Если бы я был там, в драке этих сукиных сынов я бы разобрался". Как только он подумал так, те свалились, умерли. Едет дальше. В одном месте снова смотрит вниз: две женщины теребят, ругают друг друга. Он думает: "Если бы я был там, ну, сучки, я бы с ними разобрался". Они свалились к черту, умерли. Поехал дальше. Долго или коротко ехал, однажды приехал к старухе-солнцу. Старуха-солнце спросила:

— Хорошо съездил?

— Ну, съездил.

— Ничего плохого не делал?

— Не делал.

Старуха-солнце говорит:

— Тарыг-пещ-нималя-сов, если бы ты носил солнце, не осталось бы стоящего человека, всех бы убил. Зачем ты убил этих четырех человек?

Тарыг-пещ-нималя-сов говорит:

— Дерутся-ругаются, я просто подумал, а они свалились.

Старуха-солнце говорит:

— Когда настанет на свете человеческий век, человеческое время, таким образом всех людей убьешь.

Зашли они к дочери. Старуха-солнце приняла Тарыг-пещ-нималя-сова в зятья, приняла в свойственники. Зять говорит:

— Эти живущие на нижней земле люди почему все одноглазые, криворотые?

Старуха-солнце говорит:

— Такие же здоровые, двуглазые люди они, такие же здоровые, пряморотые люди они, только если они против тебя смотрят, их глаза не могут вытерпеть.

Тарыг-пещ-нималя-сов поехал. Старуха-солнце говорит:

— Когда поедешь обратно, мою дочь, луну-дочь, найдешь ли у лестницы, то найдешь, не найдешь — твое дело.

Жену оставил там, а сам спустился по лестнице, пришел вниз. Конь заморился от голода — и костей нет, и мяса нет. Подул на него — каким конем раньше он был, а теперь еще лучше стал. Из одной ноздри клубятся искры, из другой ноздри клубится дым. Сел на спину коня, снова тронулся в путь, смешался с идущими облаками, с бегущими облаками. Долго ехал, коротко ехал, однажды приехал к скале с дырой. На том месте, где небо свисает, скала с дырой обтянута семикратным железным перевесом. Он залез в железную ястребиную шкуру. Старик, караулящий перевес, говорит:

— Эй-а, Тарыг-пещ-нималя-сов. По всей земле ты хитрил и хитрил, но если даже и переберешься через мой железный перевес, то попадешь в мою железную рыболовную сеть,

Тарыг-пещ-нималя-сов смотрит: у перевеса только одна ячейка из слабого железа, а все остальные сделаны из крепкого железа. Он бросился туда, еле проник через ячейку из слабого железа, его крылья отрезало. И упал в воду. Говорит старик:

— У меня есть и железные рыболовные сети. Ты пробрался через железный перевес, а все равно я тебя поймаю железной рыболовной сетью.

Он смотрит на железные рыболовные сети — в них только одна ячейка из слабого железа, другие все сделаны из крепкого железа. Когда он упал в волу, то поплыл дальше в виде железной маленькой щуки. Ходил-ходил — как бросится в ячейку из слабого железа! Но ему не пробраться, тут и попался. Старик говорит:

— Я его добью.

Жена говорит:

— Я его добью.

Жена держит маленькую щуку, ее муж начинает добивать железной колотушкой. Старик говорит:

— Держи покрепче!

Как ударил железной колотушкой, маленькая щука выскользнула, и он руку жене переломил. Жена ругается:

— Только что говорила: "Я добью". Теперь ты держи, я буду добивать.

Старик держит ее, жена здоровой рукой добивает. Маленькая щука выпрыгнула, рука старика переломилась пополам. Выпрыгнув, маленькая щука ушла, пробралась через сеть.

Тарыг-пещ-нималя-сов полетел в южный край в виде маленького гуся. Прилетел к дому Южной старухи-старика. Снял с себя гусиную кожу, зашел. Старуха и старик сидят. Говорят:

— В другом конце света о тебе слышно, Тарыг-пещ-нималя-сов, что тебя принесло сюда, что тебя привело сюда?

— Живому человеку чего ходить в одно и то же место?

Южная старуха вышла, поймала двух живых чирков, занесла их, убила, поставила варить. Тарыг-пещ-нималя-сов съел их. Женщина вынесла их косточки, рассеяла в озере с живой водой. Они полетели чирками, крякая.

Говорят южная старуха и старик:

— Тарыг-пещ-нималя-сов, выходи-ка. Если что-нибудь получится, то получится, а если не получится — твое дело.

Тарыг-пещ-нималя-сов вышел, смотрит: возле дома маленький домик. Зашел туда. Внутри маленького дома, оказывается, сидит женщина с открытой головой, ее косы распущены, еще только их заплетает. Ее колени покрыты шелком, кромка шелка колышется. Тарыг-пещ-нималя-сов говорит:

— Далекую землю я прошел, я думал, какую-нибудь порядочную женщину найду, про которую слышно было, что семь чернядей заплетены, семь морянок заплетены; и вот нахожу: — никакой черняди нет, никаких морянок нет, на коленях нагульный ребенок шевелится [298] У дочери Южной старухи накосными украшениями служили не металлические изображения птиц, как у обычных женщин, а живые птицы: когда она распустила косы, то посадила птиц на колени и покрыла шелковым платком, чтобы они не улетели. Движение шелка герой истолковал как ее беременность. .

Женщина отдернула шелк: семь чернядей, семь морянок вылетели, его глаза и уши царапают туда, царапают сюда. Он говорит женщине:

— Хватит, забери их. Мои глаза-уши зацарапали вконец.

Сели рядом, обнялись, поцеловались. Девица говорит мужу:

— Иди к моей матери-отцу. Пусть тебе дадут одну золотую гусиную шкуру и одну золотую лебединую шкуру.

Тарыг-пещ-нималя-сов пошел к старухе-старику, говорит: