Мифы, предания, сказки хантов и манси

Тем временем два сына Усынг-отыра к Эква-пырисю в гости пришли. Пришли, постояли немного перед входом [369] У манси считалось недостойным мужчины сразу же входить в дом и показывать тем самым, что он устал с дороги. , а затем в дом вошли. В передний угол — на место для гостей — сели. Эква-пырись всяческой сладкой и хмельной еды принес, гостей кормить стал. Гости едят, пьют, меж собою разговаривают.

— Смотри-ка, — один другому говорит, — вот промышляет! Сколько зверя понавешано!

— Эква-пырись, какой ты охотник! Сколько зверя добыл!

— Я-то что, это у меня дружок есть, все он напромышлял. Сегодня из лесу прийти должен, а вот все нет что-то.

В это время в сенях зашумело. Эква-пырись поднялся, дверь открыл, собака с пайвой на спине вбежала.

— Вот он, охотничек мой, вернулся, — сказал Эква-пырись. Развязал пайву, соболей и горностая вынул:

— Мало принес. Раньше больше нашивал.

Усынг-отыра сыновья меж собою говорят:

— Послушай, смотри-ка, собака промышляет. Вот нам бы ее. Давай спросим, может, продаст? Сколько за нее захочет?

— Эква-пырись, продай собаку!

— Нет, не продам. Как без нее останусь?

Сколько ни просили — не соглашается. Эква-пырися бабка тоже просить за них стала:

— Ну, внучек, собака тебе к рукам прилипла, что ли? Продай уж. Видишь, люди как милости просят!

— Хорошо, отдам. Бабка за вас просит, ради пес отдам.

— Сколько за собаку хочешь?

— Трех лучших хапторок давайте.

Сыновья Усынг-отыра хапторок отдали, собаку взяли, домой пошли. Домой придя, пайву взяли, разной еды туда наложили, на спину собаке привязали. Собаку к лесу отвели.

— Пр-р... пошла, соболиный лес там!

Собака, оглядываясь, в лес побежала, а братья домой пошли. Только в дом зашли, слышат: на улице собаки грызутся. Выбежали, смотрят: со всего поселка собаки собрались, пайву в клочья рвут. Еду всю пожрали.

Другую пайву взяли, всяческой едой наполнили, собаке на спину привязали. Собаку подальше в лес отвели.

— Пр-р... пошла, Эква-пырися собачка, соболиный лес вон там!

Собака, оглядываясь, в лес побежала, а братья домой вернулись. Только в дом вошли, слышат: собаки грызутся. Выбежали, смотрят: собаки все запасы поели и пайву в клочья разорвали.

— Эква-пырись нас обманул! — сыновья Усынг-отыра кричат. — Пойдем убьем его!

— Не ходите, — отец их говорит. — Эква-пырись хитрец и колдун. Вы его убить не сможете.

— Нет, пойдем убьем его!

Эква-пырись уже знает, что его убить задумали. Из чамьи жирного мяса принес, в котел положил, варить повесил. Два полена отрубил, перед домом положил. Мясо сварилось, котел ключом кипит. Взял его Эква-пырись, из дома вынес, на поленья поставил. Котел и без огня все кипит.

Сыновья Усынг-отыра пришли, за деревьями разговор их слышен:

— Здесь убьем или в дом зайдем?

Когда к двери подошли, видят: котел кипит. В дом вошли. Эква-пырись бабке своей говорит:

— Бабушка, поди-ка посмотри, котел, наверное, поспел. Гости пришли.

Бабка сходила, котел принесла, мясо в чашку положила. Эква-пырись с гостями есть сел.

Братья между собой потихоньку говорят:

— Послушай, вот котел-то! Сам собой, без огня варит! Нам бы такой котел! Давай спросим, может, он продаст!

— Эква-пырись, продай котел!

— Нет, не продам. Бабка стара, дрова ей рубить тяжело. Котел продам, как она будет?

— Ну, продай же!

Бабка Эква-пырисю тоже говорить стала:

— Продай им котел, внучек. Что он тебе, к рукам прилип, что ли?

Эква-пырись согласился:

— Ну ладно, продам. Трех лучших хапторок если дадите, отдам котел.

— Отдадим, только продай.

Хапторок привезли, котел домой забрали. Домой пришли, в котел жирного мяса навалили, воды налили, на два полена у дверей поставили. Сами в дом ушли. Только вошли, слышат: собаки грызутся. Выскочили, видят: со всего поселка собаки собрались, мясо из котла все повытаскивали и съели.

Разозлились братья, кричат:

— Эква-пырись нас опять обманул! Пойдем убьем его!

Отец им говорит:

— Не ходите, Эква-пырись такой хитрец, вам с ним все равно не сладить. Он колдун, вы его убить не сможете.

— Нет, мы пойдем убьем его!

Эква-пырись знает, что его убить собираются. Хапторку убил, горло ее взял, кровью наполнил, бабке на шею привязал. Сыновья Усынг-отыра пришли, ругаться стали:

— Ты что нас обманываешь? Собаку продал — собака не промышляет, котел продал — котел не варит.

— Э, — Эква-пырись говорит, — сами вы плохи. Собачка у меня кабы осталась, сколько, поди, еще добыла бы! Это все бабка моя! Она продать уговорила, из-за нее и продал.

Эква-пырись вскочил, схватил чукрей, оленье горло на бабкиной шее пополам перерезал. Бабка навзничь упала, кровью облилась.

Братья испугались.

— Смотри-ка, — говорят, — бабку убил! Эква-пырись чукрей в бревно перед чувалом воткнул:

— Живого железа чукрейчик мои! Кого убил, оживи!

И ожила бабка. Поднялась, села, кровью плюнула.

— Послушай, — один брат другому говорит, — смотри-ка, какой ножичек! Вот бы нам такой в руки попал. Жены наши очень сварливы, а этим ножом мы их припугнули бы. Давай спросим, может, продаст?

— Эква-пырись, чукрей продай нам!

— Нет, не продам! Мы с бабкой только этим чукреем и держимся. Бабка стара, слаба стала, кровь пущу, ей легче делается.

— Продай, внучек, — бабка говорит. — Видишь, люди как милости просят!

За хорошую цену Эква-пырись нож отдал. Братья нож взяли, домой пошли.

Домой пришли, жены бранятся, смеются над ними:

— Куда вам с Эква-пырисем тягаться! Где уж вам его хитрость постичь!

Братья рассердились, ножом Эква-пырися обеих жен убили. Те упали, кровью облились. Братья нож в бревно втыкают, наговаривают:

— Живого железа чукрейчик! Кого убили — оживи.

Сколько ни наговаривали, все напрасно было. Не ожили жены.

Жен в лес отнесли, там оставили.

— Эква-пырись опять нас обманул. Пойдем убьем его!

Пришли к Эква-пырисю. Бабка одна сидит. Эква-пырися дома нет. В юрте один угол платком завешан.

— Бабушка, — братья спрашивают, — там кто у тебя?

— Внучка моя там.

— А Эква-пырись где?

— Где ему быть? Лесовать ушел.

По дороге у одного из братьев нярок распоролся, у другого рукавица разорвалась.

— Бабушка, — говорят, — внучка твоя нам это вот не зашьет ли?

— Давайте сюда, сделает.

Нярок и рукавицу взяла, в полог бросила. Совсем мало времени прошло — нярок и рукавица обратно летят.

Смотрят братья: то ли иглой зашито, то ли клеем склеено. Шва не видно, и от иглы следа нет!

Братья оделись, с бабкой попрощались и ушли. Немного отошли, остановились:

— Послушай, у нас теперь жен нет. Вот бы нам эту девушку посватать!

Вернулись, бабке говорят:

— Бабушка, девушку за нас отдай.

— Внучка дома нет, без него не отдам. Он придет, ругаться будет.