Грузинские народные предания и легенды

На другой день весь народ собрался на площадь. Посреди ее возвышался двухместный трон, предназначавшийся для царя и его дочери.

Через несколько времени с одной стороны площади показался царь, окруженный вельможами, с другой — царевна со своею свитой... Всех поразила грусть, светившаяся на ее лице, и красные заплаканные глаза. Когда царь и дочь его заняли места, оба царевича подошли к ступеням трона. Варзавард с прелестным, счастливым выражением лица, а Азам с самоуверенной, недоброй улыбкой. К общему удивлению, царевна, спустившись со ступеней трона, взяла за руку Азама, и, подойдя к царю, оба они опустились на колени. Изумленный царь тем не менее поднял их и, посадив Азама на свое место, обратился к народу с объяснением, что он будет его наследником.

В эту минуту раздался дикий крик: Варзавард с пылающим лицом стоял перед сидящими. Он поднял свои трепещущие руки над их головами и произнес такое страшное проклятие, что весь народ пал в ужасе на землю, ожидая, что свод небесный обрушится на них. Когда стали приходить в себя, Варзаварда нигде не было, царевна рыдала, а Азам смотрел на нее с тою же торжествующей, недоброй улыбкой.

Тем не менее свадьба состоялась, но во время пира проклятие Варзаварда исполнилось. Прелестная царевна на глазах у всех превратилась в буйволицу [745].

Прошло много лет. Варзавард скитался по вселенной, видел много горя, нужды и слез, но ни разу не изменил он своим добрым наклонностям, и в награду за его благородство судьба решила прекратить его бедствия. Приходит он раз на берег прелестной реки. К самой реке спускается благоухающий луг со множеством редких и дорогих цветов. Луг этот окружен золотой решеткой, и по нему ходят буйволята — выхоленные, вымытые. Множество вельмож в драгоценных одеждах окружает маленьких животных: одни поят их из золотых сосудов, другие прохлаждают их дорогими опахалами, третьи забавляют их, прыгая и валяясь с ними на траве.

В недоумении Варзавард решается спросить, что это такое, и получает объяснение, что это не буйволята, а молодые царевичи и царевны, которые обречены носить этот образ вследствие проклятия их дяди.

Между тем доложили царю о приходе странника. Согласно законам гостеприимства, он приказал нести несколько круглых столиков с яствами и горящей свечой на каждом из них Впереди несли стол с водой и ароматическими маслами для омовения и шел сам царь.

Увидев приближающуюся процессию, путник встал и, узнав брата, не мог сделать ни шагу. Царь же, любуясь играми детей и останавливаясь то с тем, то с другим вельможей, не глядел на его лицо и медленно подвигался все ближе и ближе. В эту минуту на конце лужайки показалась буйволица, окруженная женами и дочерьми вельмож: это была сама царица. Для нее достаточно было одного взгляда, чтобы узнать Варзаварда. Ее жалобное мычание как ножом прорезало сердце Варзаварда. Он бросился к ней, но в ту же минуту был узнан царем, который, обнажив меч, погнался за ним. Оба брата сошлись на берегу реки, и гибель Варзаварда была бы несомненною, если б Азам не поскользнулся и не упал в водоворот, который тотчас закружил его.

— Брат, я прощаю тебя! — крикнул добрый Варзавард, и мгновенно царица приняла прежний образ.

Варзавард женился на ней и жил долго и счастливо. Царица до конца жизни сохранила человеческий образ, и дети их отличались красотой. Дети же умершего Азама остались скотами. Их продолжали содержать так же роскошно. От них произошла знаменитая порода, которою известен Камбечиан, да и сам край получил это название от слова "камбечи", то есть "буйволица".

Давным-давно, когда еще ни в горах, ни в Грузии не было русских, жила семья, едва имевшая дневное пропитание. Но бог благословил бедняков малюткой дочерью, такой красивой, что трудно было найти ребенка прелестнее Нины. Все население аула любовалось Ниной, и не было отказа ее детским просьбам. На малютку, когда она взбиралась на гору, заглядывались и проезжие, и прохожие. Часто гонец царский останавливал измученного коня, чтобы посмотреть на красотку Нину. Купцы, шедшие с караванами, одаривали ее блестящими безделушками, иногда — куском яркой ткани. Но гонец быстро удалялся, спеша к месту назначения, караван тяжело двигался вперед, и купцы в надежде барышей уходили с ним, и снова около аула становилось пусто.

Но у Нины был постоянный обожатель, видевший ее со дня рождения и любивший с юношеской пылкостью. Этот постоянный обожатель был древний Гуд, горный дух окрестных гор. Может быть, странным покажется, что могучий Гуд полюбил бедную девушку, но так было на самом деле. Старик ухаживал за красоткой по-своему. Хотела ли она подняться на вершину горы — тропинка, ведущая туда, незаметно выравнивалась под маленькой ножкой Нины, и она свободно взбиралась на самые опасные кручи, тем более, что на отвесных скалах камни покорно складывались для нее в удобную и пологую лестницу. Искала ли Нина с подругами своими цветы и травы — Гуд собирал и прятал лучшие цветы и травы под сводом камней, рассыпавшихся при приближении красавицы. Никогда ни один из пяти баранов, принадлежавших отцу Нины, не падал с кручи и не делался добычей злых волков. Одним словом, Нина была царицею того ущелья, где царствовал древний Гуд.

Со дня рождения девушки Арагва уже пятнадцать раз превращалась из ручья в бешеный и мутный поток от снегов, растопленных солнцем, и в развалинах древней Млетской церкви [747]прибавилось пятнадцать новых рогов [748]. Нина из хорошенького ребенка сделалась дивной красавицей, какую едва ли можно было встретить не только в бедных деревенских саклях, но даже в Тифлисе, при дворе царском, где, как звезды небесные, сияли красотою стройные грузинские княгини. Любовь старого Гуда с каждым днем разгоралась сильнее и сильнее, он даже придумывал, как бы ему сделаться смертным человеком, а между тем сердце молоденькой Нины в свою очередь проснулось для любви. Она не понимала заботливости Гуда, а засматривалась на Сосико, сына старого Дохтуро, сакля которого была рядом с саклей отца ее.

Молодой и статный Сосико действительно мог скорее приглянуться красивой девушке, нежели древний-предревний горный дух. Притом же Сосико славился в ауле своей силой и ловкостью: метко стрелял из винтовки и неутомимо плясал не только живой горский танец, но даже лезгинку, — а в то время не всякий мог похвалиться этим. Но старый Гуд не признавал достоинств своего соперника и начал сердиться, заметив склонность Нины к Сосико, гнев его еще более усилился, когда он увидел зоркими очами своими, еще более просветлевшими от ревности, что и Сосико ухаживает за своей красавицей соседкой и взаимная склонность их, вероятно, кончится самым земным образом — женитьбой.