Сказки и мифы народов Филиппин

Составление, перевод с английского и тагальского и примечания Р. Л. Рыбкина.

Предисловие и редакция Б. Б. Парникеля.

О первых контактах жителей Филиппин с европейцами я узнал, как и положено, в детстве, знакомясь с историей великих географических открытий. Вспоминается картинка (учебник, географическое лото?), а на ней морской берег, увенчанный пальмами, и печальный бородатый Магеллан, которого колют копьями полуголые люди. Картинка наводила на грустные размышления: человек чуть ли не доказал шарообразность Земли, а его, не разобравшись, убивают... Признаюсь, мне понадобилось немало времени, чтобы уяснить себе, что Магеллан, строго говоря, не был героем и мучеником науки, а висайя, наиболее многочисленная народность Филиппин, к которой принадлежали его воинственные татуированные противники, были людьми по-своему цивилизованными: искусные земледельцы и неробкие мореплаватели, они неустанно совершенствовали свою достаточно сложную племенную культуру, разработали собственную систему письма, взяв за основу, как можно думать, южноиндийскую дравидийскую письменность [см. 5, 50], находились какое-то время в сфере культурного влияния индуизированных государств Малайского архипелага, поддерживали торговые отношения с арабскими странами, Сиамом и Китаем, а за несколько десятилетий до появления европейцев начали прислушиваться к проповедям миссионеров ислама, в роли которых на Филиппинах нередко выступали малайцы с Калимантана и Малаккского полуострова.

Впрочем, сограждане Магеллана, подчинившие вскоре себе большую часть архипелага и толкнувшие его население в объятия католической церкви, мало интересовались филиппинской языческой культурой. Лишь самые просвещенные из них оставили кое-какие сведения о духовной жизни Филиппин, и в частности о филиппинском фольклоре. Так, некоторые материалы по устному народному творчеству висайя мы находим в работе Альсино "История Бисайских островов", написанной в 1668 г.

[49]. Только в XIX в., когда в Европе интерес к фольклору становится среди образованных людей чуть ли не признаком хорошего тона, в колониальных Филиппинах появляются сборники фольклорных текстов. Известна, например, антология, включающая в себя восемьдесят девять висайских сказок о животных, составленная Хуаном Наваретте, приходским священником на острове Самар [см. 43, 310].

Приветствуя в своем знаменитом "Бремени белых" аннексию Филиппин Соединенными Штатами (1898 г.), Редьярд Киплинг на свой лад руководствовался лучшими намерениями, когда призывал Америку послать своих лучших сыновей

На службу к покоренным

Угрюмым племенам,

На службу к полудетям,

А может быть — чертям.

(пер. М. Фромана)

К счастью, среди сыновей Америки, очутившихся на Филиппинах, были не только почитатели Киплинга, но и ученики Боаса и Кребера, представители американской антропологической школы, умевшие видеть в прошлом изучаемых ими народов далеко не одни только "египетские ночи" (?) и рабство. Именно американцы предпринимают первые капитальные публикации произведений филиппинского фольклора. Без книг Карла Вильгельма Зайденаделя [65], Фзя-Купера Коула [30], Л. В. Бенедикт [27], Клода Р. Мосса [58] или замечательной работы Дина С. Фэн-слера [38] не может обойтись сегодня ни один специалист, занимающийся устным народным творчеством Филиппин.

Среди более поздних публикаций, важных для изучения филиппинского фольклора, следует упомянуть, вероятно, сборники Мейбл Коул [32] и Флетчера Гарднера [40], работу Р. Ф. Бартона [25], обширную подборку сказок, принадлежащую Морису Вановербергу [67], и некоторые другие.

С провозглашением независимости Филиппин после второй мировой войны (1946 г.) на поприще филиппинской фольклористики появляется все больше и больше филиппинских ученых. Только в 60-х годах на Филиппинах выходят по крайней мере три обобщающие работы по филиппинскому фольклору, принадлежащие Арсенио Мануэлю, Франсиско Р. Деметрио и Ланде Хокане [см. 52, 34, 45], а также насчитывающая несколько сот названий библиография филиппинского фольклора [53], к сожалению оказавшиеся для меня недоступными. Филиппинская фольклористка Мария Делия Коронель выступила и в качестве составительницы последнего большого сборника произведений филиппинского повествовав тельного фольклора [33].

Знакомство советских читателей с филиппинским фольклором до сих пор ограничивалось изданным более десяти лет назад маленьким сборником филиппинских сказок и преданий [см. 21]. Настоящее собрание мифов, сказок и легенд, составленное и переведенное Р. Л. Рыбкиным, даст возможность гораздо обстоятельнее познакомиться с повествовательным фольклором Филиппин.

Сборник Р. Л. Рыбкина заключает в себе произведения повествокательного фольклора девятнадцати народностей, представляющих три основные группы более чем сорокамиллионного населения Филиппин, за исключением самой малочисленной, едва насчитывающей 40 тысяч человек группы — негрито [1] Условия существо($ания и образ жизни негрито, как можно думать, самым неблагоприятным образом сказались на народном творчестве и образе мира этой архаической или, скорее, псевдоархаической (см. 47, 180) группы населения Филиппин. В этнографической литературе можно найти сведения о мифологических представлениях негрито, порою отмеченных влиянием христианства [см., например, 64, 73 — 78, 102, 105; 41, 203 — 208, 211 — 227; 51, 113 — 118; 19, 150 — 151], хуже обстоит дело, по-видимому, с полноценными записями их мифов. . Остальные три группы также неравны в численном отношении. Более 90% жителей архипелага принадлежат к обращенным в христанство уже в XVII в. народам равнин — висайя, тагалам, илоканам, биколам, нангасинанам, иамнанго, ибанагам, самбалам. Эти и только эти народы еще сравнительно недавно удостаивались названия филиппинцев в отличие от двух остальных близких им в этническом и языковом отношении и примерно равновеликих групп, а именно сохранивших верность своим языческим культам канканаи и набалои, ифугао, букиднонов, манобо, бонтоков, мандайя и калинга и других земледельческих горных племен, а также от свободолюбивых м о р о — исламизированных народностей юга Филиппин (сулусамаль, магинданао, ланао и др.), 300 лет успешно отстаивавших свою суверенность от испанцев, а ныне настойчиво добивающихся фактического уравнения в правах с христианизированным большинством [2, 56 — 64; 8, 641 — 643; 20, 228 — 229 и др. [2] О сложной и во многих отношениях трагической судьбе национальных меньшинств Филиппинской Республики с сочувствием пишет И. В. Подберезский в своей интересной и насыщенной информацией книге [12, 32, 54 и т. д.; см. также 4 и др.]. ].