Мифы, предания и сказки фиджийцев

Услышав его голос, они очень испугались, потому что впервые узнали, как он громко говорит. Они замолкли и даже не могли ответить.

Тогда дух постучал по днищу своей полки и сказал:

— Слышишь меня, Каи-лу-фа-хе, слышишь, его жена? Слышите? Отчего вы так плачете? Отвечайте!

И они перестали бояться, почувствовав, что он их друг. Женщина ответила:

— Мы горюем, господин, о своем сыне, о нашем Седьмом, о том, что так часто носил тебе пищу.

— Что с ним? — спросил дух в волнении. — Не болен ли он? Или, может, он упал с дерева? Или какое другое зло приключилось с ним?

— О горе, — отвечал муж, — хуже! Вождь съел его. А теперь мы живем в страхе, потому что скоро опять к нам придут. О несчастные мы родители!

— Зачем только я рожала детей?! — плакала жена. — Что хорошего теперь в том, что у меня, несчастной, есть они?! Восемь их было, теперь уже семь, а скоро дом вовсе опустеет, потому что неутолим голод вождя.

Так горевали и стенали они, а сверху тоже послышался плач, потому что духу стало жаль их.

— Не плачьте, — сказал он, — не надо, не плачь Каи-лу-фа-хе, не плачь, жена Каи-лу-фа-хе. Я спасу ваших детей. Сегодня ночыо произойдет удивительное. Так что не бойтесь, ведь я ваш дух.

Тут Каи-лу-фа-хе возрадовался и сказал:

— Не бойся, жена, — Хоанга поможет нам, и наши дети останутся жить.

Но жена не успокаивалась.

— Горе, — всхлипывала она, — горе, что делать! Они все умрут, их съедят, и никому уже не спасти их. — И она плакала еще горше.

Тут наверху раздался шорох и шум, и их слуха достиг сердитый голос духа:

— Чьи это были слова?! — спросил он грозно. — Не я ли хитроумный Хоанга? Уже нет съеденного вождем ребенка, и его нам не спасти. Но живущие останутся жить. Не я ли обещал вам это?!

Женщина не смела больше плакать, но ее сердце горевало по-прежнему; она не верила словам духа. Когда спустилась тьма, они положили духу на полку еду и легли с детьми спать. Но вдруг среди ночи у женщины начались ужасные боли, и она разбудила мужа, говоря:

— Вставай, вставай, пойди за повитухой.

Он же рассмеялся и сказал:

— Это сон, жена. — Они оба ведь были уже стары, и даже их младший ребенок успел вырасти. Но женщина стала кричать сильнее и умоляла его пойти за повитухой. Наконец он пошел, но ему было стыдно, и он сказал:

— Теперь все станут надо мной смеяться.

Он долго бродил, не решаясь выполнить просьбу жены. Вдруг ему вспомнились слова духа: "Сегодня ночью случится удивительное", — и тогда он решил: "Пусть так, быть может, это оно и есть. Действительно, что может быть удивительнее — ведь и я стар, и моя жена". Тогда наконец он решился пойти к дому повитухи и стал просить ее скорее пойти помочь его жене. Тут повитуха и ее муж стали смеяться над ним и издеваться, но он сказал:

— Послушайте меня, — и рассказал им все, что случилось. А потом сказал:

— Идем же, идем к моей жене; кто знает, что собирается сделать Хоанга?

Услыхав это, повитуха сказала: "Пойдем", — и они вдвоем пошли в ночи. Тихонько войдя в дом, они услышали, как дух поет под потолком. Вот что он пел:

Повитуха зашла за перегородку, а Каи-лу-фа-хе с детьми остался ждать. Немного погодя он вдруг услышал странный визг, писк и крик повитухи:

— Мне страшно! Ой, что за щеки, что за ноги, что за длинные носы! Кто это, Хоанга? Я боюсь, мне очень страшно!

Тут дух наверху рассмеялся и сказал:

— Не бойся, помощница женщин, это то, что я обещал несчастным супругам. Теперь их дети будут жить. Встань, Каи-лу-фа-хе, сооруди маленький загончик в своем доме — это для тех существ, что я сейчас дал тебе. Их называют "свиньи". Они станут большими и толстыми, и они будут пищей вождя, а дети твои останутся жить. Эти существа еще и плодятся невероятно, так что не жалей их, не держи их всех при себе, а отдай несколько свиней чужеземцам, плывущим в другие края. Пусть они возьмут свиней к себе и едят их, а не друг друга, иначе людоедство погубит их всех.

Так сказал дух, и Каи-лу-фа-хе послушался. Он построил загон для свиней, где они жили, пока не выросли, пока не стали толстыми и здоровыми. А тогда он построил для них большой загон снаружи, где они стали невероятно плодиться — как и предсказал дух. Велика была радость вождя, когда Каи-лу-фа-хе принес ему первую свинью и вождь попробовал ее. Каи-лу-фа-хе же сказал:

— Это наше подношение; пусть же останутся жить наши дети.

Велика была радость всех самоанцев, и они говорили:

— Дух послал нам сразу два блага. И дети наши не будут более гибнуть в земляной печи, и голоду теперь настал конец. Действительно верны слова о том, что дом Каи-лу-фа-хе полон. Пусть же процветает Каи-лу-фа-хе, пусть процветает его жена Фаэ-и-пуака! Ведь это они спасли нас — нас и наших детей.

И еще Каи-лу-фа-хе исполнил наказ духа и дал свиней чужестранцам. Когда на Самоа в поисках панциря чудесной черепахи приплыли тонганцы, он дал им свиней и они отвезли их своему вождю. А когда они приплыли еще раз, он дал им еще, и они взяли их с собой, когда бежали на Фиджи, солгав вождю о куске панциря той черепахи [54] 4 См. здесь № 29. .

Вот так у самоанцев появились первые свиньи.

(№ 18. [23], конец XIX — начало XX в., о-в Вити-леву, с англ.

Ср. № 19. )

В прежние времена на Вити-леву жило множество людей. Они не знали вражды, и на всем острове был только мир. Но вот на Фиджи приплыли чужеземцы. И они научили фиджийцев делу войны. Людей же тогда еще не ели.

Однажды, когда после битвы один поселок был предан огню, этот огонь опалил лежавшие там тела погибших. И запах горелого мяса достиг великого вождя. Он приказал своим людям поскорее убрать смердящие тела прочь. Когда они принялись за дело, один из них обжег себе палец — и, конечно, стал его сосать, чтобы умерить боль. Новый вкус понравился ему, и он потихоньку попробовал немного человечьего мяса. И это ему тоже понравилось; тогда он рассказал обо всем своим. С тех пор и пошел обычай есть человечье мясо.

(№ 19. [23], конец XIX — начало XX в., о-в Вити-леву, с англ.

Рассказ записан А. Брустером в явусе мбоу-мбузо, члены которой живут в горных районах центра Вити-леву. )

Когда-то, в прежнее время, мир был на этой земле. Мы почитали духов и никогда не воевали друг с другом. Но потом великое горе пришло на Фиджи: ничего не родилось на этой несчастной земле. И люди стали есть листья и кору деревьев. Больше же ничего не было.