Мифы, предания и сказки фиджийцев

Я назвал сей остров по имени бывшего с нами искусного художника в живописи г-на Михайлова. Другой остров в широте 21°2'55'' южной, долготе 178°46'23" западной, величиною почти равен острову Михайлова, также окружен коральною мелью, с восточной, северной и западной сторон на полмили, а к SSO на четверть мили от берега; вся сия коральная мель в окружности пять и три четверти мили, также покрыта сребристою пеною, происходящею от разбивающегося буруна. Сей остров назвал я по имени господина Симонова, ординарного профессора Казанского университета. Оба острова, т. е. Михайлова и Симонова... покрыты кокосовыми деревьями. Жителей нет. Вероятно, с Оно приезжают... [сюда] за кокосовыми орехами" [2, с. 317-318, 324].

Желанием Беллинсгаузена было, чтобы наука и искусство всегда были вместе, а потому именам ученого и художника надлежало встретиться в названиях двух лежащих неподалеку друг от друга островов, и, хотя названия не закрепились, имена Симонова и Михайлова навсегда остались связаны друг с другом и с именем их капитана.

Затем Беллинсгаузен высадился на острове Оно и оставил живое и, по-видимому, довольно точное описание острова и его жителей. "22 августа... Остров Оно состоит из нескольких малых гористых островов, из которых самый большой длиною две и три четверти, шириною одна и три четверти мили. Все они, так сказать, окружены коральною стеною, которая местами сплошная сверх воды, а к северу местами открыта, и с сей стороны выходили лодки.

Направление коральпой стены на NOtN и SWtS, длина 7 миль. Середина оной в широте 20°39' южной, долготе 178°40' западной. Пологие места на сих островах обработаны и обросли разными деревьями, в том числе кокосовыми" [2, с. 323].

"21 августа... В 2 часа пополудни, приближаясь к берегу [Оно], увидели мы на вершине горы большие пушистые деревья, в тени которых находилось селение. Домы снаружи похожи на отаитские, но несколько ниже. Почти все близлежащие острова казались обработанными и должны быть плодоносны.

Жители во многом подобны отаитянам; головы убирают весьма тщательпо следующим образом: все волосы разделяют на несколько пучков, которые перевязывают топким спурком у корня, потом концы сих пучков с тщанием причесывают, и тогда головы их похожи на парики; некоторые островитяне пасыпают на волосы желтую краску; у других были таким образом причесаны одни только передние волосы, а задние и виски висели завитые в мелкие кудри. У многих воткнуты гребни, сделанные из крепкого дерева или черепахи, и черепаховые шпильки в фут длиною, которые вложены были в волосы с одного боку горизонтально. Сию шпильку употребляют островитяне, когда в голове зачешется, дабы не смять прекрасной прически. Шеи по большей части украшены очищенными перламутровыми ракушками, тесьмами из человеческих волос, на которых нанизаны мелкие ракушки, и ожерельями, выделанными из ракушек, наподобие стекляруса. В правое ухо вкладывают цилиндрический кусок раковины толщиною в один с четвертью дюйм, длиною в два с половиною или три дюйма, отчего правое ухо казалось много длиннее левого. На руках выше локтей носят кольца, выделанные из больших раковин. Таковой убор головы и прочие украшения придают им, конечно, необыкновенный, но довольно красивый вид. У многих я заметил только по четыре пальца на руке, а мизинца не было, отнимают оный в память о смерти самого ближнего родственника.

Мы вообще нашли, что островитяне веселого нрава, откровенны, честны, доверчивы и скоро располагаются к дружеству. Нет сомнения, что они храбры и воинственны, ибо сему служат доказательством многие раны на теле и множество военного оружия, которое мы выменяли.

В последнем путешествии капитана Кука упоминается, что он слышал на острове Тонгатабу, что на три дня ходу к NWtW находится остров Фейсе (так Беллинсгаузен передает тонганское произношение Фиджи. — М. П.), которого жители весьма воинственны и храбры. Капитан Кук видел двух островитян с острова Фейсе и говорит о сих островитянах: "У них одно ухо висело почти до плеча, они искусны в рукоделиях, и остров, ими обитаемый, весьма плодороден". Я нисколько не сомневаюсь, что остров, при котором мы находились, точно Фейсе, ибо все сказанное об оном сообразно тому, что мы нашли, кроме только, что острова сии называют Оно и они управляемы королем, коего имя Фио, и имя сие переходит от отца к сыну, а потому и неудивительно, что жители Тонгатабу самый остров Оно называют Фио" [2, с. 320-321].

За Беллинсгаузеном последовали другие экспедиции, в том числе Ж. С. Дюмон-Дюрвиля на "Астролябии" (1827). Его описание Фиджи свидетельствует о несомненном даре видения главного, остром и самостоятельном уме. Фиджийцы Вити-леву и Лaкемба очень похожи на аборигенов, описанных Ф. Беллинсгаузеном. "У всех гостей наших мочки ушей были с пребольшими отверстиями. На шее у них надеты были ожерелья, и браслеты на руках, из ракушек. Оружие составляли луки, стрелы, копья, и особенно маленькие дубинки, из дерева весьма крепкого, в 12-18 дюймов длиною, с круглою шишкою, весьма тяжелою, украшенные притом человеческими зубами. ...Высокие и довольно складные, они показывали тщательность в своей головной прическе; волосы были у них расчесаны, завиты, намазаны и засыпаны белым, красным, серым и черным порошком, по произволу... Одежда витийцев... ограничивается широкою полосою ткани, вроде полинезийского маро. ...Вся затейливость туалета их состоит в прическе головы, которую они... украшают на сто манеров. Кроме обыкновенного татуажа, известного в Полинезии (накалывания кожи), многие производят здесь татуаж особенный... состоящий в рельефном возвышении. Это делается глубокими насечками, от чего на коже остаются рубцы" [5, с. 256-257, 308].

Даже в оценке характера фиджийцев Беллинсгаузен и Дюрвиль оказываются в небанальном согласии друг с другом: фиджийцы "в обменах... показали себя честными, кроткими и сговорчивыми. На вопросы... они отвечали столь ясно, сколько могли, затрудняясь только иногда и стараясь войти в порядок идей, для них новый" [5, с. 257]. Редкая для своего времени оценка каннибалов, наводивших ужас не на одного белого. Кстати, и самим страшным обычаям меланезийцев находится разумное объяснение: "Надобно, однакож, полагать, что на Вити придается людоедству нечто религиозное, ибо Смит (англичанин, ставший в начале XIX в. свидетелем человеческих жертвоприношений и чуть не попавший в число жертв. — М. П.)... говорит, что трупы сначала были при нем переданы жрецам, которые приготовили их" [5, с. 307].

Между плаваниями Блая, Уилсона и экспедициями Беллинсгаузена и Дюмон-Дюрвиля произошло важное событие: в 1814 г. в Лондоне вышла первая карта островов Фиджи, составленная Арроусмитом. Карта обобщала данные Блая, Уилсона и сведения, полученные от торговцев сандаловым деревом. Следующим по времени картографическим событием стал двухтомный "Атлас Южного моря" И. Ф. Крузенштерна, опубликованный в 1823-1826 гг. Он содержал не только карты, но и некоторые сведения по истории и физической географии островов. Но, как замечает Дюмон-Дюрвиль, уже пользовавшийся "Атласом", "Крузенштерн, в гидрографическом очерке, который составил он в 1824 году, принужден был прибегать к материалам неисправным и недостоверным" [5, с, 277-278].