Серхио Перейра - Рассказы про Юнь-Цяо

— Ими был создан так называемый "русский язык" представляющий собой смесь славянских, финно-угорских и тюрских слов. "Русских" заставили писать на непонятной для них "кириллице". Китайские иероглифы были забыты, и более того, превратились в сознании новых "русских" в непонятную абракадабру - "китайскую грамоту"! В японском генштабе были придуманы и все "русские песни" и "русские былины". Непобедимый китайский воин Боджинг* превратился в "Илью Муромца", а народная китайская песня "Течёт река Имиль" в "Течёт река Волга"!

Ученики слушали Учителя затаив дыхание.

Юнь Цяо протянув руку к полке, на которой хранились старинные книги, достал один из свитков, развернул его и прочёл:

"Могущество Китая может быть подорвано только отделением от неё Ру-си. Необходимо не только оторвать, но и противопоставить Ру-си Китаю, стравить две части единого народа и наблюдать, как брат будет убивать брата. Для этого нужно только найти и взрастить предателей среди национальной элиты и с их помощью изменить самосознание одной части великого народа до такой степени, что он будет ненавидеть всё китайское, ненавидеть свой род, не осознавая этого. Всё остальное — дело времени."

— Это написал, ещё в конце прошлого века, после поражения Японии в Японско-Китайской войне 1895-го года, японский премьер-министр Ито Хиробуми, один из девяти "гэнро"** — государственных деятелей, которые служили в качестве неофициальных советников императора Мацухито. — Учитель сделал многозначительную паузу. — Теперь, я надеюсь, вы понимаете, откуда взялись "русские"?

Ученики молчали, и лишь один из них, Чжан Сю, успевший до того, как стать послушником, окончить университет в Пекине, почтительно поднял руку.

— Прости Учитель, но ведь это Китай потерпел поражение в той войне, ведь это мы, китайцы, подписали унизительный для Китая Симоносекский договор. И это у нас, китайцев, проклятые гуйцзы*** оттяпали острова Пэнху и Тайвань! Почему ты тогда говоришь о победе?

— Чжан, — Учитель обратил свой взор на юного послушника, - ты не перебил меня, когда я нёс сущий вздор про русских, но возмутился, когда я назвал поражение победой. А откуда ты знаешь, что всё было так, как говоришь ты?

— Учитель, про это написано в книгах и учебниках!

— Ах, в книгах и учебниках! А сколько раз, уже при нашей памяти, Чжан Сю, переписывались книги и учебники? Чжан, прошлое еще более многовариантно и непредсказуемо, чем будущее. А критерием положительной или отрицательной оценки исторического события могут быть только, — Юнь Цяо многозначительно поднял вверх указательный палец, — национальные интересы государства! - Юнь Цяо лукаво улыбнулся и спросил учеников.

— Разве не этому нас учит наш Вождь и Учитель, Великий Кормчий, Председатель Мао Цзэдун? — Юнь Цяо вновь посмотрел на Чжан Сю. — Разве не так, тунчжи**** Чжан?

_______________________________________________

* Боджинг (кит) Восхищенный победой.

** гэнро (япон) Старейшина

*** гуйцзы (кит) Черти.

**** тунчжи (кит) Товарищ.

Юнь Цяо и эвристика

Как-то раз, три монаха-воина из монастыря Шаолинь решили выяснить, а кто же из них самый мудрый. Они, после долгих споров, решили обратиться к мудрому Юнь Цяо, что жил неподалеку от города Дэнфэн, что в провинции Хэнань.

Юнь Цяо приветливо встретил молодых людей, угостил их травяным чаем, который заваривал из своего собственного сбора, выслушал их просьбу, а тогда обвёл их внимательным взором и сказал:

— Вы задали мне сложную задачу, но я попробую её решить. Отправляйтесь-ка, друзья, в город, и на рынке купите пять войлочных колпаков; три белых и два чёрных. А после, возвращайтесь назад. Да, и передайте привет от меня, торговке овощами, тётушке Дин Чунь-сю. Спросите её, поступил ли её внук в университет в Пекине?

Утром следующего дня Юнь Цяо посадил спорщиков друг против друга, завязал им глаза, надел на каждого из них по колпаку и разрешил снять повязки.

— Самым мудрым из вас будет объявлен тот, кто первым отгадает, какого цвета на нем колпак, — хитро посмеиваясь сказал Учитель.

Какое-то время монахи пристально вглядывались в колпаки надетые на них. Наконец Сунь произнёс:

— Белый, на мне белый колпак, Учитель!

И верно, на Суне был надет белый войлочный колпак.

— Мудрый Сунь, — Учитель обратился у молодому монаху, — не будешь ли так любезен пояснить нам ход своих мыслей?

— Учитель, увидев перед собой Ляня и Линя в белых колпаках, я подумал: если у меня черный колпак, то мои друзья-соперники видят перед собой черный и белый колпаки, и кто-то из них должен понять, что на нем колпак белый. Но они оба молчат, значит на мне белый колпак.

— А если бы ты, Сунь, увидел на них черный и белый колпаки? Что бы ты тогда сказал?

— Если у меня на голове колпак черный, то кто-то, на ком белый колпак, видит перед собой два черных колпака, и должен сообразить, что на нём колпак белый. Но он молчит, значит на мне белый колпак. Ну, а если бы я увидел, что и на Ляне и Лине надеты чёрные колпаки, то на мне тогда колпак белый.

— Отлично! — Похвалил юношу Юнь Цяо, — однако позволь мне указать на одну неточность в твоих рассуждениях. Ты предположил, что твои друзья думают с примерно одинаковой, или, по крайней мере, с предсказуемой скоростью. И притом используют один и тот же метод рассуждения. И если кто-то из них дошел в своих рассуждениях до некоторого вывода, то и остальные сделали, то же самое.

И ещё, ты предположил, что кто-то из вас, догадавшись, какой колпак у него на голове, поспешит немедленно об этом сообщить. А если они молчат, то считается, что они не догадываются о цвете своего колпака. Но ведь их задача — не определить цвет колпака, а доказать свое умственное превосходство. Велика ли заслуга, увидев перед собой обоих соперников в черных колпаках, догадаться, что у тебя на голове — белый колпак? Вот если в такой ситуации промолчать, то один из вас может ошибочно дать неверный ответ и продемонстрировать свою глупость.

— Учитель, но тогда выходит, что цвет колпака можно с такой же вероятностью определить, бросая монету? — спросил Линь.

— Сунь рассуждал правильно, но он рассуждал только за своих соперников, тогда как участников игры было четверо, включая меня. Сунь должен был рассуждать так: Судья должен быть человеком беспристрастным. Тогда он постарается поставить нас в равные условия. Но это возможно сделать только одним способом: надеть на нас по белому колпаку. Допустим, однако, что Учитель не таков. Но и не настолько же он глуп, чтобы надеть два черных колпака, подсказав третьему очевидный ответ? Отбросим и этот вариант как маловероятный. Вариант использования одного черного колпака оценим вероятностью в одну вторую. А вероятность того, что именно на меня он надет, равняется тогда одной трети. Следовательно, с вероятностью не менее пяти шестых на мне должен быть белый колпак!