Василий Старостин - Русь Богатырская: былинные сказания

А из терема златоверхого
Гореслава глядит Королевична,
Все глядит-поглядает в поле чистое,
Все ждёт-поджидает друга милого,
Полюбовника Змея Тугарина.
И кричит-зычи́т она с радостью:

«Едет, едет Тугарин, мои сердечный друг,
С поля чистого, с битвы-се́ченья
Он везет за седлом приторочену
Поотсе́ченную голову Алёшкину!»

Поглядел из окошечка косявчатого
Робким взглядом Володимир-князь
И не знает сам: что поделать ему —
То ли радоваться, то ль кручиниться?
Не то с грустью князь, не то с радостью
Говорит Гориславе Королевичне:
«Не Тугарин это едет с боя-се́ченья,
То Алёша Попович на тугарском коне
Едет к нам с головою Тугариновой!»

Гореслава без стыда запричитывала,
Широкими рукавами заразмахивала:
«Деревенщина, Алёшка, ты засельщина,
С милым другом-то да разлучил меня,
С молодым моим Тугарином Змеевичем!»

Эти речи Гореславины бесстыдные
За досаду показались Володимиру,
Приказал он Алёшу поче́стно встречать,
Сам сказал Гореславе Королевичне:

«И тебя я, потаскуха заморская,
Не оставлю без награды моей княжеской
Я навек соединю тебя с Тугарином...»

Проговаривал Алёшенька дружинушке своей:
«Гой вы, витязи удальцы-молодцы,
А кипит в нас сила богатырская,
А горит в нас удаль молодецкая,
А поищем мы дела себе по плечу!»

Друг друга вопрошали младовитязи:
«Не поехать ли нам во Смоленск славен град?
Не поехать ли да во Чернигов нам?
Не поехать ли в стольный Киев-град?»

И на то ответствовал Алёшенька:
«А нельзя нам поехать во славный Смоленск —
Там калашницы хороши-пригожи,
А пекут они калачики расчудные:
По калачику съедим — ещё захочется,
По другому съедим — так и по третьему
Затоскует-заболит молодая душа.
Не расстаться, не уехать из Смоленска тогда.
И пройдёт про нас‚ молодцев, слава худа!

А нельзя нам поехать и в Чернигов-град,
Хороши там девушки-черниговки:
Заглядимся на них да загуляемся,
Позабудем про дела про богатырские —
И пройдет о нас слава ещё хуже той,
От востока пройдёт и до запада.

Не поедем и в Киев — у Владимира там
На пировле-то позапируемся,
Потеряем от вина разум-головы —
И пройдет про нас слава самохудшая
По вселенной всей, по исцелине.

А поедем мы во дозорный поход,
Буде встретим нахвальщика-ворога —
Вступим в славный с ним богатырский бой;
А не встретим — постреляем гусей-лебедей!»

Было сказано так, да так и сделано.
Миновала дружина славен город Смоленск,
И Чернигов, и Киев стороной прошла.
А и тут на пути да на поприще
Повстречалася рать половецкая.
И страшна, и грозна надвигалася,
Красен Киев полонить похвалялася.

Сказовал тут Алёша Попович млад:
«Уж ты гой еси, дружинушка хоробрая,
То приспело нам дело, и немалое:
Понапустимся мы на вражью рать,
На хвастливую, на половецкую‚
Упасём от беды стольный Киев-град —
Наша выслуга не забудется.
А пройдёт про нас славушка великая,
И дойдёт до Ильи она до Муромца.
Не дошедши старик нам поклонится».

Развернулся Алёша со дружиною.
Завязалася битва долгая.
И не выдержала сила половецкая,
Разбежалася рать великая,
И по полю, и за поле, за пески, за кусты.

Дело славное свершили добры молодцы:
Поочистили дорогу прямоезжую.
И сказал Алёшенька соратникам:

«А не стыдно нам теперь и на людей поглядеть,
А поче́стно появиться в стольном Киеве ——
Послужили верой-правдой мы Владимиру!»

В чистом поле на дороге — там не дым дымит,
Не туман по земле расстилается,
И не гром гремит, и не ветер гудит,
То гремят, то гудят кони добрые,
Из-под ног от копыт пыль столбом пылит —
Это едет дружинушка Алёшина.
Впереди-то дружины не огонь горит,
Не заря-свет, не солнце занимается,
Впереди летит слава богатырская,
От востока проходит и до запада.

Долетела до Смоленска, до Чернигова,
Прошла славушка повсюдно и до Киева.
До горы она дошла и до Черниговки,
До того ли до холма до окатистого,
До тоя ли до березоньки кудрявыя,
До того ли до шатра белополотняного,
До стар казака Ильи Муромца.

В один час дошла, в один миг пришла
До Владимира и до Ильи она,
Эта слава одна, и одним светла,
Да по-разному славушка встречена.

Илья Муромец сын Иванович
Сам с собой говорит да дивуется,
Он заглазно дружинушке кланяется:

«Добры молодцы, храбрые витязи,
Вы-тко ездили дорогами далёкими,
Поочистили пути прямоезжие,
Поразбили силу-рать половецкую,
До меня-то вы с Алёшей не доехали,
От меня слова доброго не слушали,
Видно, ехать мне самому в Киев-град!»

В эту пору да в это времечко
Говорил князь Владимир таковы слова:
«Не по мысли мне Алёшка поповский сын.
Эта выслуга да не по думе мне,
Эта слава да не по сердцу идет.
У меня на то спросу не спрошено,
Не моею думой дело сделано...
Запереть ворота, стены-крепости,
Заложить все заставы городо́вые,
Не пускать Алешку со дружиною!»

У закрытой заставы, затворённых ворот
Со стены одно дружинушка услышала:
«Тебе в Киев, Алёша, не приказано,
К Володимиру будет отказано!»
Повернулася дружина опечаленная.
От ворот поворот такой не радостен.
А куда теперь ещё путь держать?

В поле травушки поприклонилися,
Алы цветики испоблекли все,
Затуманилось солнце красное,
Кони-лошади да понурилися —
Нога за ногу запинается,
Голова к земле опускается.

Ах, дороженька, ты под врагом была,
А свободна теперь да поочистилась
От того ли от Алёшеньки Поповича.
А по ней-то навстречу богатырь спешит,
Он спешит-поспешает-торопится,
Илья Муромец сын Иванович.

А и тут богатыри повстречалися.
Говорил стар казак таковы слова:
«А спасибо вам, удалые витязи,
За победушку за вашу за ратную.
А вы чем, богатыри, опечалованы?
Али радость вам ваша не радостна?»

«А спасибо за привет твой, атаман Илья,
И победа нам — радость радостна,
Да у князя мы во немилости:
Нам к Владимиру явиться изотказано!»

«Гой вы, добрая дружинушка хоробрая,
Вы вертайтеся со мной в Киев-град,
Честью встретит вас Володимир-князь!»

«Ай мы были уж у Киева употчеваны:
От ворот поворот нам указан был.
Не проси, не поедем мы назад, Илья!»

В миг един атаман был у Киева.
Он застав-крепостей открывать не просил,
У ворот приворотников не спрашивал,
Через каменные стены перемахивал,
Доезжал до двора до Владимирова,
Ко тому ко столбу ко точёному,
Ко тому ли колечку золочёному,
Ко тому терему княженецкому.