Василий Старостин - Русь Богатырская: былинные сказания

Змей Тугарин Змеёвич возъяряется,
За кинжал харалужный хватавается,
В скомороха с хрюком-рёхом кидавается.

Млад Алёшенька увертлив да ухватлив был:
Увернулся, ухватил то кинжалище —
Тяжело, велико, востро лезвие
Серебром чистым к черню припаяно,
Серебра на припой пошло двенадцать пудов.

Удивился Змей, бельма вытаращил.
«У тебя, скоморох, и холопий вид,
Зато сила, видать, богатырская,
А тебя я за это пожалую,
Я слугой тебя верным сделаю,
Будешь ты мне служить верой-правдою.
И даю тебе место почётное:
Ты поди, ты садись хоть и подле меня,
А другое место — супротив меня,
Третье место — садись, куда захочется!»

Отвечал скоморох Тугаретину:
«Рядом с князем сидеть Володимиром
Раньше было место почётное,
А сидеть да со Змеем Тугарином
Нынче стало место позорное.
А не сяду‚ Тугарин, я ни рядом с тобой,
А не сяду, Тугарин, супротив тебя,
А я сяду за печкой за мура́вленкой.
Раньше место было само низкое тут,
Нынче стало оно самое почётное».
Сел Алёша за печку за мура́вленку.

Приносили повара на блюде лебедя,
Принимал-подавал его Владимир сам,
И хватал-глотал, с костьём заглатывал
Одного за другим лебедей-те Змей —
Успевай, повара, да нажаривать,
Торопись, Володимир, ко столу подносить.

А Алёшенька-скоморошинка
Во своём углу приговаривает,
Подпевают ему гусли самогудные:
«Гой вы, косточки вы лебяжие,
Позаткните собой глотку вражью вы,
Подавись-поперхнись ты, Тугарин Змей,
Задохнись-растянись, за столом околей, —
По-собачьему да по-волчьему;
Никому бы псу и не помочь ему!»

Лебедь жарена у Тугарина
Позаткнула Змеине всю гортанину.
Змей-то давится, пастью хамкает.
Принимались отливать аж лоханкою.
Не одна лохань залита́ в гортань.
Вота будто тут Змей отутовел.

Избранился Змей не по-хорошему,
Он сказнить велит скоморошину.
Тут Алёшенька и не скрывается,
Своим именем и прозывается:
«Я‚ Алёша Попович, это я, богатырь,
Истреблю тебя, Змея, во честном бою!»

Рассмеялся Тугарин, распотешился:
«Много лет я искал да выспрашивал,
Где Алёшка Попович, богатырь на Руси?
Говорилося: он будто смел да силён;
Вышло: кроха из крох, скоморох, худ и плох.
И меня, да такой, вызывает на бой!

А ведь я тебя, Алёшка, глотком сглону,
А ведь я тебя, Алёшка, огнем спалю,
А ведь я тебя, Алёшка, в песок сотру!
Да с пировли мне уходить не пора.

Эй, Владимир-слуга, выставляй борца,
А я выставлю супротивника.
Буде мой поборет — ты отдашь мне в заклад,
В отсеченье Алёшкину голову,
Буде твой поборет — ты Алёшку бери,
Посади его во глубок подвал!»

Совершился торг, согласился князь,
Поязался Владимир Тугарину
Услужать и головой, хоть Алёшиной.

Да взыграла душа богатырская,
Да восстала гневая Алёшина:
«А не надо, Владимир, утруждать себя —
Выбирать борца-поединщика,
Это сам я пойду на потешный бой,
Сам я выберу себе и козарина,
Я тебя выбираю, Тугарин Змей,
Хочешь — здесь и начнём битву-се́ченье,
Хочешь — выйдем на бой в поле чистое,
Уж потешиться — так смертной схваткою!»

Не замедливал Алёша, нож выхватывал,
Тот козарский-тугарский булат-кинжал.
Испугался Тугарин, стал упрашивать:
«Мы давай с тобой, Алёша, побратуемся:
Будешь ты на Руси моим наместником!»
«Ах, свиное ты рыло, ах, поганый козар, —
Неподкупно богатырство русское,
Непродажны русские витязи,
Хочешь — бой принимай здесь во гриднице,
Хочешь, пёс, — выходи в поле чистое.
Будем биться с тобой мы один на один!»

Выезжал Змей Тугарин в поле чистое —
Латы, шлем, броня, кольчуга колдовские на нём:
Не пронзает броню калена стрела,
Не сечет шелома булатный меч,
Не прокалывает лат копьё тяжёлое,
Не берет кольчуги сабля острая,
Ни кинжал, ни акинаки харалужные.

Сам Тугарин-козарин — великан на коне,
А под ним — конь крылатый, крылья огненные.
Впереди — два серых волка, да два вы́жлока [17] Выжлок — ищейка, гончая собака. ,
Позади-то летят два чёрных ворона.

Выходил на бой Алёша без кольчуги, без лат,
В скоморошной одеже да с гу́слями,
Да за поясом кинжал, да скоморошья клюка.

На Алёшу Тугарин надвигается,
Волки-вы́жлоки ощеряются,
Конь крылатый огнём разгорается,
Чёрны вороны нависаются.

Распинал волков Алёша, выжлоков,
Раскидал Алёша чёрных воронов,
в руки брал Алёша гусли самогудные‚
Возвышал к небесам богатырский глас:
«Небеса, моё небо синее!
Я иду под тобой на неравный бой.
Собери ты, небо, тучи грозные,
Громы-молнии‚ ветры-ви́хори,
Ты пролей из туч частый-крупный дождь,
Ты пролей, пролей ливень ливистый,
Ты залей-затуши гриву пламенную,
У тугарского коня крылья огненные,
Ты сорви-отнеси их ветром-ви́хорем!»

Рокотали-звенели под Алёшин зов
Самогудные гусли звончатые.
От великого слова-рокота
Пробуждалося небо синее;
Собирали небеса тучи грозные,
Надвигали со громами да со молниями,
Опрокидывались частым-крупным дождём,
Потухали огни под ливнем-проливнем.
Стал не жарок жар у огнистых крыл.

А и тут он, Алёша, изворотлив был,
Подбегал — не замедливал к Тугарину,
Закричал сквозь небесные грохоты,
Заглушал все громы, ветры-ви́хори:

«Ты, Тугарин Змей, ты Змеёвич сын,
Почему уговора не выдерживаешь? —
Сговорились мы биться один на один
А ты вывел за собой рать великую!» ‚

Обернулся Тугарин, поглядел назад
Тут Алёшенька да очень скорым был,
Поворотливым да догадливым,
Ухватил он клюку подорожную,
Размахнулся, ударил по заты́лице
Повалился на землю Тугарин Змей.
И на грудь ему Алёшенька заскакивал,
Вынимал-заносил тот тугарский кинжал.
А Тугарин Змей да и очувствовался,
Стал Алёшеньку он неправдой корить:

«Не по правде ты вёл, Алёша, бой,
Непочестно богатырству русскому
да губить врага коварством-хитростью!»

Отвечал тут Алёша Тугарину:
«У врага не искать мне правды-истины,
Не тебе корить да коварством меня.
А не ты ли, козарин, в безоружного
Да разил меня этим кинжалищем —
Этот нож я теперь и обращу на тебя.
И не я тебе, псу, отрезаю башку,
Отсекает её твой кинжал, ты сам!»

Обезглавил Алёша Тугарина. .
Поднимал башку у чудища огромнейшую,
Подходил ко крылатому Змеёву коню,
К торокам её приторачивал [18] Тороки — ремешки позади седла для пристежки. ,
Отправлялся в Киев на тугарском коне.