Героический эпос народов СССР. Том второй

Как возговорит пан Хмельницкий,
Батько-атаман Чигиринский:
"Гей, други-молодцы,
Братья, казаки-запорожцы!
Дня не теряйте,
Делом смекайте,
С панами пиво варить начинайте:
Панский солод —
Казацкая вода,
Панские дрова —
Казацкая страда".
И с того пива
Сотворилось превеликое диво.
Под городом Корсунем казаки
станом стали,
Под Стеблевом солод замочили:
Еще и пива не сварили,
А уж с панами-ляхами свару учинили.
Как за ту бражку
Завели казаки с панами великую драчку:
За тот солод
Был у панов с казаками спор долог:
А за тот никчемный квас
Не одного пана казак за чуприну тряс.
Тут ляхи делом смекнули,
Поскорей домой побежали,
А казаки их вдогонку попрекали:
"Ой, вы, паны,
Сукины сыны!
Что ж вы нас не поджидаете,
Нашего пива не допиваете?"
Казаки беглецов догоняли,
Пана Потоцкого поймали,
Как барана связали,
К гетману Хмельницкому пригнали.
"Гей, пан Потоцкий!
Отчего доныне у тебя разум скотский?
Не умел ты в Каменце-Подольском жить —
поживать,
Жареных поросят уминать,
Курку с перцем да шафраном жевать,
А теперь не сумеешь ты с нами, казаками, воевать,
Да ржаную соломаху с тузлуком уплетать.
Вот и прикажу я тебя крымскому хану отдать,
Чтоб научили тебя крымчаки нагайками сырую кобылятину жрать!"

Тут паны вошли в разум,
Своим корчмарям молвят разом:
"Эй, вы, корчмари,
Поганые сыны!
Для чего вы эту смуту поднимали?
На одной версте по три корчмы пооткрывали,
Превеликие пошлины брали:
С конного-верхового —
По ползолотого,
С пешего тоже — по два гроша,
Не миловали и нищего старца —
Отбирали пшено да яйца!
А теперь эти деньги собирайте,
Хмельницкого просите-умоляйте,
А не сможете Хмельницкого упросить-унять —
Доведется вам за речку Вислу аж до Полонного бежать".
Корчмари тут делом смекнули,
На речку Случь сиганули.
Которые бежали до Случи,
Потеряли сапоги и онучи:
А которые до Прута,
Тем от казаков Хмельницкого пришлось круто.
На Случи
Провалились в реку с кручи,
Потопили все свои пожитки,
Промокли до нитки.
А которые бежали до самой Роси —
Те остались и голы и босы…
Так-то вот, казаки-молодцы,
Над Полонным не черная туча собиралась —
Не одна вельможная пани вдовой осталась…
Как промолвит одна пани-ляшка:
"Нету милого моего пана Яшка!
Связали его казаки, как барана,
Повели в шатер атамана".
Отозвалась вторая пани-ляшка:
"Пропал, видно, и мой пан Кардаш!
Повели и его казаки Хмельницкого в свой шалаш!"
Отозвалась третья вельможная пани:
"Нету моего пана Якуба!
Взяли его Хмельницкого казаки,
Повесили на верхушке дуба!"

Как с низовий Днестра тихий ветер повевает, —
Так один бог ведает, бог святый знает,
Что Хмельницкий думает-гадает.
А тогда не могли знать ни сотники, ни полковники,
Ни джуры казацкие,
Ни мужи громадские,
Что наш пан гетман Хмельницкий,
Батько Зиновий Богдан Чигиринский,
В городе Чигирине задумал уже, загадал:
Двенадцать пар пушек перед собой послал,
Еще сам из города Чигирина поскакал,
А за ним казаки валом валят,
Будто пчелы весной гудят.
У которого казака нет при себе сабли булатной,
Пищали семипядной,
Тот казак пику на плечо поднимает,
За гетманом Хмельницким в охочее войско поспешает.
Вот тогда он к Днестру-реке подходит,
На три части казаков делит, на тот берег переводит,
А как к Сороке-городу подходить стал,
Под Сорокой-городом окопы копал,
В окопах куренем стал:
А еще своеручно письма писал,
К Василию молдавскому посылал,
А в письмах так ему объявлял:
"Эй, Василий молдавский,
Господарь валашский!
Как теперь будешь думать-гадать:
То ли со мной биться,
То ли мириться?
Согласен ли города свои валашские уступить,
Червонцы на золотых блюдах подносить?
Меня, гетмана Хмельницкого, умолять-просить?"
Тогда Василий молдавский,
Господарь валашский,
Письма читает,
Назад отсылает
Да еще добавлено:
"Пап гетман Хмельницкий,
Батько Зиновий Богдан Чигиринский!
Не стану я с тобой ни биться,
Ни мириться,
Ни города тебе свои валашские уступать,
Ни червонцами блюда золотые насыпать:
Не лучше ли покориться тебе, меньшому,
Чем мне — старшому?"
Когда Хмельницкий такую речь услыхал,
Сам на доброго коня вскочил, поскакал,
Вокруг города Сороки объезжал,
Город Сороку озирал,
Еще тихим голосом так сказал:
"Эй, город, город Сорока!
Ты моим казакам-детям не препона:
Скоро я тебя добуду,
Большой выкуп с тебя править буду,
Чтобы свою голытьбу кормить-поить,
По талеру битому на месяц жалованья платить".
И вот, как Хмельницкий порешил,
Все так гораздо и совершил:
Город Сороку в воскресенье поутру еще до обеда взял,
На рыночной площади, отобедав, почивал,
К полуденному часу на город Сучаву напал,
Город Сучаву огнем зажигал
И мечом разорял.

Тогда иные сучавцы Хмельницкого и в глаза не видали!
Все в город Яссы убежали,
Василия молдавского просили-умоляли:
"Эй, Василий молдавский,
Господарь наш валашский!
Будешь за нас твердо стоять —
Будем тебе почет воздавать,
А не будешь за нас твердо стоять,
Будем иному владыке кровью почет воздавать".
И тогда Василий молдавский,
Господарь валашский,
Пару коней в коляску запрягал,
В город Хотин отъезжал,
У Хвылецкого капитана постоем стал:
И тогда же своеручно письма писал,
Ивану Потоцкому, королю польскому, отсылал.
"Эй, Иван Потоцкий,
Король польский!
Ты на славной Украине пьешь-гуляешь,
А о моей беде-злосчастье ничего не знаешь.
Что ж это ваш гетман Хмельницкий, русин,
Всю мою Валашскую землю разорил,
Все мое поле крепким копьем вспахал,
Всем моим валахам, точно галкам,
С плеч головы поснимал.
Где были в поле стежки-дорожки,
Валашскими головами вымостил,
Где были в поле глубокие овражки,
Валашскою кровью выполнил".
Тогда-то Иван Потоцкий,
Король польский,
Письма читает,
Назад отсылает,
А в письмах отвечает'
"Эй, Василий молдавский,
Господарь валашский!
Коли хотел ты в своем краю мирно жить-поживать,
Было тебе Хмельницкого век не прогневлять:
А мне гетмана Хмельницкого довелось хорошо узнать:
В первой войне
На Желтой Воде
Пятнадцатерых моих витязей повстречал —
Не великий им почет воздал:
Всем, как галкам, головы с плеч поснимал.
Троих сыновей моих живьем взял,
Турецкому султану в подарок отослал:
Меня, Ивана Потоцкого,
Короля польского,
Три дня прикованным к пушке держал,
Ни пить мне, ни есть не давал.
Так мне гетмана Хмельницкого довелось хорошо узнать:
Буду его до скончанья века поминать!"
Вот тогда-то Хмельницкий в могилу лег,
А слава его казацкая не умрет, не поляжет.
В нынешнее время, господи, утверди и поддержи
Людей наших,
И всем слушающим,
И всем православным христианам,
Сему домовладыке,
Хозяину и хозяйке,
Подай, боже, на многая лета!