Бурятские сказки

— Ах, какая жалость! — стал сокрушаться хан. — Не надо бы так сильно дергать. Не рассчитал я своих сил! — с этими словами выбрался он на берег, хотел было одеться, а одежды нет. Остался хан нагишом. Нарвал он листьев побольше, прикрыл себя, как мог, и стал домой пробираться.

На другой день явился Козий Хвост к хану и спрашивает:

— Хан-батюшка, выиграл я наш спор?

— Быка ты украл. Но красть одежду — такого уговора не было. Поэтому будет новое испытание. Ты должен выкрасть мое золотое кольцо. Днем я его на пальце носить буду, а на ночь — в рот класть. Если сумеешь выкрасть — отдам тебе все свое добро, дочь единственную в придачу и ханом тебя сделаю!

— А если не смогу? — спрашивает Козий Хвост.

— Если не справишься, вздерну тебя на вершине сухого дерева. Пусть вороны расклюют тебя еще живым. Таково мое последнее слово, — сказал хан и закурил трубку.

— Чтобы слова не остались словами, созови своих подданных, кликни жену и дочь. Объяви всем о нашем уговоре.

Тогда хан кликнул родню, собрал северных и южных подданных, объявил о закладе во всеуслышание:

— Я ставлю на кон все свое имущество, единственную дочь в придачу и ханский трон!

— А я ставлю против этого свою жизнь! — сказал Козий Хвост.

Разошлись подданные по домам. Отправился к себе и Козий Хвост. А хан стал с этого дня золотое кольцо на пальце носить. Да еще двух самых свирепых собак с цепи спустил; двух самых верных стражников у дверей поставил; посадил за молитву ламу, страдающего бессонницей; посадил возле очага старушку, чтобы огонь поддерживала, чтобы светло было в доме днем и ночью; сам тоже не спит, ловкача поджидает.

Тем временем Козий Хвост освежевал одну из коз, вычистил шкуру, намазал ее жиром так, что стала она скользкой; козий желудок кровью наполнил; захватил также стегно и грудинку, не забыл и архи взять. С большой поклажей отправился к ханскому дворцу.

А в ханском дворце три дня и две ночи никто глаз не сомкнул — вора ждут. Вот настала третья ночь. Лают во дворе голодные собаки, клюют носом верные стражники, никнет над огнем очага старушка, впервые захотелось спать ламе, страдающему бессонницей. Сам хан-батюшка с кольцом в зубах накрылся девятью одеялами и задремал с открытыми глазами, строго-настрого наказав жене: «Не вздумай уснуть!»

Пока Козий Хвост добирался до дворца, наступила полночь. Подбежали к нему с двух сторон свирепые ханские собаки. Кинул им ловкач стегно и грудинку. Заурчали они над мясом и замолкли. Подошел Козий Хвост к стражникам, а те стоя спят, бодая друг друга лбами. Поставил перед ними ловкач два кувшина архи и тихонько вошел в ханские покои. Очень он удивился, когда увидел и услышал ламу, который в сонном бреду читал молитву, начиная с конца и кончая началом. Еще больше удивился, когда увидел старушку, поникшую над потухающим огнем очага и прокопченную насквозь его дымом, да так и не заметившую этого.

Сунул Козий Хвост за пазуху ламе брюшину, положил возле старухи на поленницу дров желудок с кровью, перелез через спящую ханшу и кинул ей под правую руку козьи почки; наконец добрался до хана и капнул ему в рот желчи. Поперхнулся хан, сплюнул — и выкатилось изо рта золотое кольцо. Схватил его Козий Хвост, выскочил на улицу мимо пьяных стражников, мимо урчащих над мясом собак и был таков.

— Что за беда стряслась?! — закричал спросонья хан.

Подскочила на постели ханша, оперлась правой рукой на козьи почки, да как закричит:

— Ой, муженек, мой дорогой! У тебя почки вывалились.

— Старуха, подбрось дров в очаг! — приказал хан, соскакивая с постели. Но не успел он ступить на пол, как растянулся на козьей шкуре.

Протянула старуха руку за поленом и ухватила в темноте козий желудок с кровью.

— Ах, какие нехорошие хозяева! — возмутилась старуха. — Позвали присматривать за очагом, а сами ребеночка подкинули!

Очнулся от сонного забытья лама, нащупал брюшину за пазухой и, услыхав про подкидыша, тоже возмутился:

— Рожают тут, понимаешь, а мне послед за пазуху суют!

Выскочил хан на крыльцо, увидал пьяных стражников и велел отрубить им головы; увидал собак, грызущих кости, и успокоился, решив, что это останки дерзкого вора.

А утром является во дворец Козий Хвост, живой и невредимый, с золотым кольцом на безымянном пальце.

— Здравствуй, хан-батюшка, — говорит. — Обещал ты мне дочь и ханский трон. Сам отдашь или выкрасть придется?

Ничего не поделаешь, отдал хан за ловкого парня свою дочь, уступил ему ханский трон. И зажили люди в тех владениях, как никогда, весело.

Жил на свете Вошь-богатырь, и был у него белый пороз с блоху величиной.

Вот собрался богатырь на охоту, запряг в телегу своего белого пороза и поехал в лес.

Едет богатырь и видит — лежат на дороге ножницы. Подобрал он находку, закинул на телегу и говорит:

— Сгодятся на доброе дело!

Отправился Вошь-богатырь дальше и видит — скачет по дороге лягушка. Поймал он ее, посадил на телегу и говорит:

— Сгодится на доброе дело!

Поехал богатырь дальше. Глядь — через дорогу змея ползет. Поймал ее Вошь-богатырь и положил на телегу со словами:

— Сгодится на доброе дело!

Не успел богатырь отъехать, видит — посреди дороги лошадиная селезенка лежит. Подобрал ее, кинул на телегу и снова за свое.

— Сгодится на доброе дело! — говорит.

Едет он себе да едет. Песни поет, по сторонам глядит. Увидел в траве перепелиные яйца, подобрал вместе с гнездом.

— Сгодятся на доброе дело! — говорит.

Повернула дорога в лес. Смотрит Вошь-богатырь — на дороге чей-то топор лежит. Подобрал и его, закинул на телегу, приговаривая:

— Сгодится на доброе дело!

А как увидел колючую ветку шиповника, тоже подобрал, не забыв сказать при этом:

— Сгодится на доброе дело!

Подъезжает Вошь-богатырь к дому грозного мангатхая, селезенку на порог кладет, топор — на притолоку. А как в доме осмотрелся — лягушку в чан с тараком посадил, змею в котел с курунгой, ножницы положил в постель, ветку шиповника — на подушку, а перепелиные яйца зарыл в пепел очага. Сам спрятался под широкой хозяйской кроватью и стал ждать, когда мангатхай вернется.

Вот скрипнули ворота, и раздался зычный голос:

— Фу-фу! Нечистым духом пахнет! Не иначе как земляные лягушки, навозные жуки да подлые зверушки наведались.

Вошел мангатхай в дом, хотел тарака отведать, открыл чан, а лягушка как прыгнет, как квакнет! — мангатхай с испугу на лавку присел.

— Что за невидаль, что за колдовские козни?! — говорит.

Схватился мангатхай за котел с курунгой, напиться желая, а змея как зашипит да как вонзит свои ядовитые зубы в руку мангатхая! Выронил он котел с тараком да прямо на ногу. Взвыл мангатхай от боли, упал на кровать. Тут шиповник и вонзился ему пониже спины, а ножницы — в толстую шею.