Том Биркетт - Скандинавские мифы и легенды. Жизнеописания богов и героев с иллюстрациями и подробными комментариями

По возвращении в Исландию Эгиль стал другим человеком: никто не знал его как спорщика или дуэлянта, хотя немногие могли решиться вызвать его на бой. У него с Асгерд было три сына и две дочери, и теперь эти дети совсем выросли. Он был очень близок с дочерью по имени Торгерд, и, хотя упрямства у нее было не меньше, чем у отца, она была куда более миролюбива, нежели он в юности. Сын Эгиля Бёдвар был очень статным мужчиной, подавал большие надежды, и Эгиль сильно его любил. Однажды, когда Бёдвар перевозил на хутор древесину через фьорд, налетел шторм; он перевернул лодку, и Бёдвар утонул. Незадолго до этого от лихорадки умер его брат Гуннар. После утраты сыновей Эгиль был разбит, и никто прежде не видел его столь сокрушенным. Он затворился в своей комнате, отказываясь от еды и питья. Никто не решался к нему подойти, пока наконец к старому воину не пришла его дочь Торгерд и не легла рядом с ним: «Я хочу того же, что и ты, отец: умереть от голода. Никак иначе нельзя унять эту печаль. Но я хотела бы, чтобы ты прожил достаточно для того, чтобы сочинить стих в память о Бёдваре. А потом, если хочешь, мы оба умрем». Эгиль согласился написать длинную песнь, которую он назвал «Утрата моего сына». В ней он оплакивал решение асов забрать у него Бёдвара и жаловался на то, что Один не дал ему ничего, кроме поэзии, что могло бы облегчить его грусть. Но стих выполнил свою роль – Торгерд убедила отца встать с кровати.

Некоторые говорят, что иногда в ручьях после паводков можно найти английские монеты, но клад Эгиля Скаллагримссона так и не был найден, и лишь Один знает, где он сокрыт.

Когда Эгиль услышал о новых успехах Аринбьёрна в Норвегии, он сочинил и другую песнь, в которой восхвалял друга всей своей жизни; однако в землю, где он провел столько времени в спорах, он уже более не вернулся. Теперь вместо того, чтобы принимать участие в великих событиях, старый воин мог составлять о них стихи. В конце концов он передал хутор Борг своему сыну Торстейну, хоть они были и не слишком близки: Торстейн был слишком мягок и едва ли нравился отцу. Торстейн Эгильссон был человеком прямым и не боялся защищать свои претензии в Исландии силой оружия, однако ему недоступно было отцовское наслаждение от конфликтов.

Эгиль выступил на собрании в качестве арбитра в споре его сына с соседом, и здесь он был сварливее, чем когда-либо в разбирательствах с другими людьми; однако некогда великий викинг все более дряхлел. Женщины смеялись над Эгилем, когда видели, как он теряет равновесие, обходя свой двор; путающийся под ногами полуслепой старик надоел слугам. Свое дряхление он оплакивал в стихах, но мало кто его слушал. Даже в этом немощном состоянии он захотел поехать на собрание и зрелища ради раздать толпе свое английское серебро, но никто не согласился помочь ему с этой шалостью. Потому он взял с собой двух рабов и направился со двора падчерицы в Мосфелле на холмы. На его лошади висели мешки, набитые серебром Ательстана. Когда он вернулся обратно, с ним не было ни слуг, ни мешков; и никто более никогда не видел ни рабов, ни золота. Позднее в тот же год Эгиль умер от болезни и был захоронен в кургане со своим оружием и в дорогом платье.

После утраты сыновей Эгиль был разбит, и никто прежде не видел его столь сокрушенным.

Один – искатель путей. Он путешествует до самых дальних пределов Мидгарда и не боится посещать Ётунхейм или держать путь в Хель. В каждом своем походе он узнает что-то новое о мире. Пусть даже Рагнарёк предотвратить нельзя, он надеется узнать достаточно, чтобы добиться какой-то передышки для богов и отсрочить неизбежную гибель.

Легендарные герои, истории которых мы узнали, разделяют безудержную энергичность Одина, а их подвиги дают человечеству ценный урок: сидя дома в кресле, многого не добьешься.

Северные народы распространялись из своей родины Скандинавии подобно корням Мирового Древа, следуя за водой.

На востоке речная сеть открывала торговые пути к Черному морю и Византии, а также к серебру халифата; на юге скандинавские мореходы плыли вдоль иберийского побережья к Северной Африке и переправлялись в Средиземное море, чтобы разбойничать, захватывать рабов и служить при дворах могущественных королей.

На западе викинги поднялись по Сене и разорили Париж, превратили в огромные торговые центры Йорк и Дублин и заселили обширные земли в Ирландии, Англии и Франции, уничтожили старые королевства и способствовали тому, что эти страны обрели их нынешние очертания.

Самое большое воздействие эти путешественники оказали на Северную Атлантику, в истории которой они открыли новую страницу. Они заселили отдаленные Фарерские острова, превратили Исландию и Гренландию в процветающие крестьянские сообщества и устремились исследовать земли, лежавшие еще западнее.

Это уже не мифы, а история, ведь сохранились предания, которые скандинавы рассказывали друг другу, – предания о личностях, не менее ярких, чем герои легенд, и о событиях, происходивших на фоне ничуть не менее удивительных пейзажей, нежели любая из земель Ётунхейма.

Статуя открывателя Лейфа Эрикссона напротив церкви Хальгримскирья в Рейкьявике (Исландия)

Родные земли скандинавов – Норвегия, Дания и Швеция – имеют длинную береговую линию, и издавна их жители знали, как доплыть на своих ладьях до угодий асов. Суда викингов были обшиты досками внакрой, имели один парус и рулевое колесо по правому борту; к концу эпохи викингов типов кораблей было такое множество, столько было и причин выходить в море – от небольших прибрежных суденышек, которые перевозили грузы и людей через фьорды в Норвегии, до боевых ладей с тридцатью и более парами весел, яркими парусами и украшениями на носу. Этим прекрасным созданиям моря давали имена Серый Гусь, Ворон, Длинный Змей. Для набегов использовались быстрые и легкие корабли с плоским дном, позволявшим быстро высадиться на берег, когда викинги заводили их вверх по речным руслам; они перевозили воинов через океан, нуждаясь в предводительстве влиятельного вождя и множестве рук гребцов и обслуги. Именно эти суда наиболее тесно ассоциируются с эпохой викингов, но не на них переезжали семьи поселенцев в Исландию и не на них между отдаленными форпостами скандинавского мира перевозились товары, рабы и животные. Торговые суда были шире и более устойчивы в открытом море, могли перевозить значительный груз и служили рабочими лошадками той эпохи открытий. Может, они и не были украшены подобно кораблю Хрингхорни, на котором был кремирован Бальдр, и их нельзя было сложить и убрать в мешок, как Скидбладнир Фрейра, но они перемещали людей и животных в самые далекие поселения Северной Атлантики и дальше на запад – к краю Мирового океана.