Роман Зацепин - Бастард четвертого мира. Том 1. Случайный авантюрист

Юноша обвёл выразительным взглядом плато, заполненное ровным настом ухоженной травы, разбросанными безо всякого порядка рощами из небольших деревцев и цепью фонтанов, обрамляющих фасад обсерватории, словно драгоценная тиара на лбу дремлющего гиганта. Впрочем, пробраться ко всему этому великолепию напрямую мешала стена невзрачного кустарника. Высота препятствия едва дотягивалась до моих плеч, так что я без труда мог различить, как монолитное полотно живой изгороди уходит вглубь сада, распадается на множество частей и снова петляет вверх-вниз, образовывая сеть рубленых узких ходов, напоминающих мышиные норы.

– Да-да, – продолжил посыльный, заметив мое недоумение. – Это – по своей сути хитрая ловушка. Лабиринт. Не зная верного пути, определить направление к выходу практически невозможно. Если вы, конечно, не могущественный чародей и наделены склонность к левитации, – молодой человек впервые сменил серьёзную маску напыщенности и улыбнулся. – Стены лабиринта выполнены из Шипастого Мора, или как его ещё называют Цветущего Клавененума. Растения, специально доставленного с южных берегов Рундара, – пояснил он. – Вас наверняка интересует, как подобный пустячок способен остановить толпу лиходеев или хотя бы вора одиночку? Ответ прост. Листья Клавененума изобилуют множеством почти незаметных крохотных игл. При даже малейшем соприкосновении с кожей, сок, что содержится на кончиках шипов совершенно точно вызывает мгновенный паралич или сильнейший приступ судорог. Зависит от удачливости жертвы и периода цветения. Так что, прошу вас, будьте внимательны. Разумеется, у придворного лекаря, припасено противоядие, но ощущения вам вряд ли понравятся, – паж самодовольно хмыкнул. – Зато этот нежно-зелёный оттенок успокаивает глаз, а в первые дни Дара жатвы над всеми владениями распространяется лёгкий аромат ванили. Просто великолепная находка, – юноша помолчал, смакуя наше удивление, и вновь заговорил: – Нам ещё достаточно долго идти, господа. А посему я попрошу вашего внимания, завладев которым постараюсь кратко просветить дорогих визитеров в вопросе истории расы людей, её смелых достижений в лице нашего прекрасного города и тем самым подготовить вас к беседе с лордом Данкилом. Так велит мне долг. Если позволите?

– Валяй, – резко буркнул я.

Я до сих пор прибывал в замешательстве от опасного и в то же время интригующего окружения. К тому же слова маленькой прорицательницы, встреченной на ярмарке, неугомонным вихрем крутились в голове и не давали покоя. Отчего рык получился задиристым и грозным.

– Ох, – опешил провожатый и замялся, явно приняв мою нечаянную грубость на свой счёт.

– Не дрейфь, – добродушно хохотнул белобородый, заполняя неловкую паузу. – Чего всполошился? Никогда не видел жаждущего знаний броктара? Варанта страсть как охоч до разных преданий. Вот и ревет почем зря. Так, что ты вещай, – рыцарь одобрительно хлопнул собеседника по хилой спине, – не стесняйся.

– Тогда… Тогда начнем, – сбивчиво забормотал мальчонка, но быстро оправившись, вернул себе прежний статный вид придворного слуги. – Итак, – продолжил он торжественным тоном, – как вам должно быть известно, летописцы Далратии веками бережно собирают и хранят знания о корнях человеческого рода. Ибо согласно прописной мудрости: всякий разумный обязан помнить и чтить прошлое, дабы не повторять ошибок его. Люди же, будучи отверженными, изгнанными и брошенными детьми насильственного союза, теснее прочих рас связаны со сказаниями о своем происхождении и о том, кому они обязаны нынешним процветанием.

Не прерывая речи, юноша уверенно прошелся вдоль глухой стены кустарника, нащупал глазами еле заметный проём, и мы очутились внутри плетеного лабиринта. Шаг провожатого замедлился, а его голос вдруг зазвучал ещё более проницательно и густо.

В те далекие времена, когда запрет великомудрого Тила о сотворении потомства неизбежно превращался в не более чем пережиток смутной эпохи, мятежный, тёмный и яростный бог Балааг пленил Вестницу Дарею, с одним лишь намерением. Он, как и многие его собратья, страстно желал взрастить армию существ подобных себе. Выбрав богиню перемен в матери будущему потомству против её воли, угнетатель на протяжении девяти долгих десятилетий, овладевал пленницей силой в надежде зачать род, что впоследствии смог бы править всем Тилраданом. Но сломленный дух прекрасной Дареи не позволял произвести жизнь, что не имела бы изъянов. Каждый раз Балааг, сначала с восторгом, а после с горестным разочарованием, наблюдал за развитием своих отпрысков. Некоторые из них получались коротконогими и чересчур глупыми. Другие выходили слишком большими, безобразными и также не отличались здравомыслием. Третьих и вовсе сложно было назвать иначе как чудовищами.

Терпение темного демиурга истекало. И вот однажды на свет появились существа, чьи тела не тронуло уродство, а формы в точности повторяли сложение самого Балаага. Однако в крови молодых разумных блуждал иной порок. К ярости и скорби воинственного бога, они не унаследовали ни способностей прорицания от матери, ни всепоглощающую тягу к разрушению от отца. Принявшие лишь крупицы многочисленных черт своих прародителей, люди казались никчёмными и слабыми. В гневе отчаяния мятежный Балааг казнил Дарею, а людей изгнал в неизведанные тогда пределы Зарии, где страх, голод и смерть должны были стать им первыми и последними надзирателями. Тем не менее у внешнего мира хватило милосердия не оставить отверженный создателем род в одиночестве. Прибыв в чуждые земли, люди повстречали существ отчасти им подобных. Коренные же обитатели, коими выступили племена толади и канри, не желали зла новым соседям, но принимали чужаков с настороженностью. Не отказывая обездоленным в помощи, они по-прежнему ревностно отстаивали границы собственных государств. А потому скитальцам не оставалось ничего, кроме как избрать свой путь.

Отправившись вглубь великих степей, человечество смогло уцелеть и обособиться. Годы неустанного труда закалили изгнанников, определив их слабые и сильные стороны и подарив им несгибаемую волю к жизни. Всё чаще ранее неизведанные края покрывались молодыми поселениями, и вскоре обширная часть северо-востока равнин из диких просторов превратилась в пастбища и поля плодородной почвы. Между тем всё имеет свой срок, а покой не может длиться вечно. Внезапное прибытие эльфов в Зарию стало для людей одним из тех переломных моментов, о которых старцы высказываются так: «кнут перемен бьет каждую спину, но чаще ту, что не желает смирения».

Экспедиции тилов хлынули на материк, бесцеремонно пересекая человеческие владения. И хотя их объявленной целью было лишь стремление овладеть тайнами неприступных гор и загадочных пепельных кряжей на севере, люди не смогли принять идиллических намерений чужеземцев, слишком дорожа своим теперешним домом и страшась очередного предательства. Взаимное недоверие постепенно переросло в стычки, а позже разразилось в кровопролитную войну за территории, которая быстро захлестнула как Зарию, так и все народы Рундара.