Любовь Сушко - Истребление кумиров. Князья и воины

Медленно поднялась Рогнеда и отошла от окна, словно опомнилась на миг. Какая ненависть была во взоре ее. Она понимала, что должна сделать, чтобы раз и навсегда от него избавиться.

Припомнив все обиды, увидев снова мертвые и изувеченные тела близких своих, собственную беспомощность, она выхватила кинжал, который всегда лежал у нее под подушкой и размахнулась…

Мефи понял в тот момент, что произойдет непоправимое, и стрелой метнулся к кровати. Он тряхнул так яростно Владимира, что тот вздрогнул всем телом, мгновенно проснулся и увидел занесенный над его грудью кинжал.

Он так яростно швырнул Рогнеду на пол, что и сам чуть не свалился рядом с ней, потеряв равновесие. Она тяжело ударилась, шум разнесся по всему дому, и во тьме, все кто были поблизости, встрепенулись. Он уже осознал, что было бы с ним, если бы какая-то сила не заставила его проснуться за миг до беды. Но ни близости смерти испугался грозный князь, он столько раз прежде заглядывал ей в глаза, а того, что происходило вокруг него, ее ненависти, собственной любви, и бессилия перед происходящим. Как много всего этого было вокруг. Это было самое страшное предательство из всех, которые ему приходилось пережить когда-то. Он был самодовольно уверен в том, что успел загладить свою вину. И это сделала та, с которой он только что предавался любви.

Но кто она, ангел или дьявол во плоти, кто отвел ее руку. Он знал точно, что это останется для него вечной загадкой. А может Перун, в благодарность за жертвоприношение и спас его в трудную минуту?

Женщина лежала на полу неподвижно, когда он взглянул на нее, ему показалось, что она умерла. И служанка еще долго не могла привести ее в чувства.

Она все еще не шевелилась, и князь облегченно вздохнул, решив, что она умерла. Но Рогнеда вздрогнула и пришла в себя, потом стала медленно подниматься с земли, подбежал кто-то, чтобы помочь ей.

И недавняя его жалость и даже умиление мгновенно сменилось яростью.

– Проклятие, – прошептал князь, – ты жива, а я думал, что ты избавишь меня от расправы.

Больше он даже не пытался скрывать своих истинных чувств. Готовься к смерти, обряжайся в свой брачный наряд. Я отправлю тебя прочь. Когда готова будешь, я вернусь. Ни сомнения, ни жалости не было больше в душе его, ярость и страх затмили все другие чувства. Он с таким же удовольствием убил бы ее теперь, с каким ласкал час назад. И был уверен в том, что разрубит этот проклятый узел страсти, которая отнимала у него остатки разума

Себя же он упрекал за слабости, которые привели его сюда в очередной раз, и за то, что напрасно рискует он своей бесценной жизнью.

Сколько времени стоял князь Владимир около окна в соседней комнате, ожидая пока она готова будет принять смерть из его рук, как великую милость, сказать трудно. Но забрезжил рассвет, и он понял, что должен возвращаться. Пора было покончить с этим навсегда. И вдруг он взглянул на свою руку и заметил, что сжимает рукоятку кинжала, которым чуть не был убит недавно.

– Ты убьешь ее, как убил ее отца и братьев, и на этот раз рука не дрогнет, – зазвучал совсем близко противный голос.

– У меня нет другого выхода, – спокойно говорил князь.

Он не повернулся и не посмотрел на того, кто все это говорил. И Домовой понял, что в доме, где он так привык к миру и спокойствию и столько времени наводил свои порядки, сейчас разыграется настоящая драма, и сам он не сможет спасти свою княгиню. Потому он пробрался в комнату ребенка, и разбудил мальчика, и подтолкнул его к матери. Мальчик оказался там немного раньше князя, удивленно смотрел на мать в белом наряде, и по виду ее почувствовал, что совершается что-то дикое и страшное. А когда он увидел князя с кинжалом в руках, то даже не думая о том, бросился прямо к нему. Пронзительный крик раздался за его спиной, она просила его уйти, спрятаться.

– Уходи, что ты хочешь сделать, – спрашивал он, – ты не тронешь ее, злодей, иначе тебе не поздоровится.

И он расставил шире ноги, стоя на пути князя.

Такого поворота событий князь не ожидал. Он вовсе не хотел, чтобы ребенок, который может стать его наследником, видел то, что тут будет происходить и запомнил это навсегда, ему не нужно было умножать свою дурную славу, и без того слухов скверных о нем было больше, чем обо всех его предшественниках, вместе взятых.

– Ты ошибся, это она хотела убить меня вот этим кинжалом.

Он отбросил оружие в сторону и пошел прочь. Он понимал, что удача, а может, и боги были на ее стороне, они и не позволили совершиться задуманному. А ведь миг назад он думал, что нет силы, которая способна остановить его.

№№№№№№

Когда Владимир покинул проклятый дом, на улице было светло, пронзительно кричал петух. Ночь, наполненная самыми дикими страстями, неожиданно завершилась. Он знал, что никогда больше не переступит порог этого дома. Парень обещал убить его, он будет жить с местью в сердце, зло всегда возвращается, на что еще он мог рассчитывать в своем скверном мире, где все, даже любимая женщина, брат и сын хотят только одного – его смерти.

Но разве кто-то может понять главное – он защищает то, что ему должно было принадлежать, и только волею каких-то странных обстоятельств всегда доставалось другим.

Он не совершил возмездия, и это и угнетало, и радовало его, кто может знать, что и как отзовется в дальнейшем, но ни на что доброе и хорошее надежды у него все равно не было.

– Он не придет больше, – говорила Рогнеда, когда гладила голову своего сына.

Хотя она никак не могла понять, почему это ее так огорчает, а ведь должно было обрадовать, но нет, этого не получается.

Она хотела оставаться княгиней до конца, а это можно было чувствовать только рядом с князем. Вот что смущало ее больше всего.

Рогнеда чувствовала, что у нее отнимаются ноги, с трудом поднялась она с постели, сдирая с себя проклятый наряд. Она понимала, что тело ее могло уже догорать в поминальном костре. Но судьба решила, что муки должны продлиться.

– Но что такое жизнь, почему дается она мне как страшное наказание. Что было в ней кроме горя, смертей, насилия. Даже самые светлые минуты оборачивались кошмаром. Нынче все обошлось, князь уехал к себе, уехал навсегда, но опасность будет до тех пор, пока она жива. Остается только тоска и одиночество.

Княгиня отправилась на прогулку в то утро. Старуху, которую она никогда не видела прежде, встретила на опушке леса. Колдунья, долго на нее взиравшая, кажется, сменила гнев на милость. Словно признав старую знакомую, и отсвет ласковой улыбки появился на ее изрытом морщинами лице.

– Вот и свиделись мы, Горислава, – тихо говорила она.

Рогнеда подняла на нее удивленные глаза.