Любовь Сушко - Истребление кумиров. Князья и воины

– Как ты назвала меня, старуха? – переспросила она сердито, не особенно приятно было слышать такое от неведомой старухи.

– Это не я, это все вокруг так тебя зовут. И недаром люди прозвища придумывают, горе все время рядом с тобой ходит.

– Но откуда ты меня знаешь? – удивилась она.

– Я долго прожила и много знаю, и то ведаю, что хочешь ты вернуть назад князя, которого Владимир прикончил, а ему отомстить за все то зло, которое сотворил он. Я могу тебе помочь кое-что для этого сделать. Возьми кольцо князя, зашей его в ладанку и носи семь дней на груди у себя, на восьмой день он вернется к тебе. А когда придет, вот и поднеси ему это питье. И ты за все свои страдания будешь отомщена. Рогнеда сначала хотела отдать его назад, но старуха уже бесследно исчезла. Она невольно взяла его с собой, выбрасывать не стала, все может пригодиться тут. Потом сняла перстень с пальца и зашила его, как велела старуха. Но когда все сделала, помедлила немного, не знала она точно, хочется ли ей, чтобы возвращался он или нет.

Прошло семь мучительных дней. Она боялась оставаться в этом городе в одиночестве, но еще больше боялась его возвращения. А если старуха права и он вернется. Она хотела снять ладанку, но так и не сделала этого. Какая-то сила ее удерживала.

№№№№№№№

Князь появился на восьмой день. Она взглянула на него злорадно, но вышла навстречу. Колдовство осуществилось или это только совпадение?

Но князь не спрыгнул с коня своего. Он сказал только, что дарует ей и сыну этот город, названный именем мальчика, и повелевает навсегда тут оставаться. Он мог бы прислать гонца с таким известием, но явился сам, чтобы увидеть ее лицо в тот миг, когда говорить об этом станет. Не сразу до Рогнеды дошли его слова. Наконец она поняла, о чем он говорит ей.

– Ты оставляешь меня здесь навсегда? – удивленно спросила она, словно и на самом деле надеялась на большее.

– Я отдал тебе город, хотя должен был казнить тебя, – говорил ей в ответ Владимир, и ты смеешь быть недовольной?

– Смею ли я? Великий князь щедр, за что же меня прозвали Гореславой в народе твоем, но знай, что отольются тебе мои слезы, ты за все заплатишь.

Ничего на эти угрозы не ответил ей князь, повернул он коня своего и помчался назад.

– Вот и делай добро после этого, – думал он на обратном пути.

А Рогнеда взывала к богу своему, и умоляла его наказать вероломного князя. Она знала, что так просто не закончится все это, сын против сына и брат против брата войной пойдет.

И странная перемена во всем ее облике случилась, в усмешке рот искривился. И Владимиру все мерещилась не Рогнеда, а сгорбленная старуха. Он зажмурился, покачнувшись в седле. Когда открыл глаза, вокруг тянулись вековые деревья, видение исчезло.

Словно неприкаянная бродила она по городу и дому ей подаренному, и говорила себе, что так лучше, так и должно было случиться, она не хочет его видеть и ничего знать о нем не желает.

– Вернулся, колдовство, – почти в отчаянии говорила она, -да никуда он возвращаться не собирался. Город на краю света, вечное изгнание, вот все, чего я и добилась в этом мире.

Сначала ей самой хотелось выпить то зелье, которое дала ей старуха. Но она взглянула на сына, стоявшего с ней рядом, и поняла, что пока даже этого не может себе позволить. Смириться – вот все, что ей оставалось. Она давно подозревала, что князь – сам Дьявол во плоти, никакое колдовство против него не поможет. Она должна была об этом раньше догадаться. Разве простой смертный может совершить все эти злодеяния?

Вернувшись от Рогнеды, приблизился Владимир к своему кумиру. На этот раз тот не казался ему ни страшным, ни величественным. Он был просто большим и грустным. И видны были следы резца мастеров, которые делали его когда-то, какие-то шероховатости дерева, из которого он был сооружен, и темные пятна засохшей крови впитались в дерево, навсегда останутся отметинами. И словно живой, стоял перед ним старик. И вглядываясь в отрешенное лицо князя, он смеялся над ним. И слышались его слова:

– Не смей дарить жизнь деревяшке.

Владимир чувствовал, что грядет прозрение, так не может продолжаться долго. Князь не верил больше в своего идола, не считал его всемогущим богом. Ему хотелось бы верить, но не было на то сил. Гордый грек, умирая, презрительно назвал их дикарями и варварами, и, скорее всего, был прав.

Тогда и решил князь призвать к себе разных проповедников и послушать их внимательно, пора было что-то изменить в мире его, пока у него еще оставалось для этого время. Пока он бродил впотьмах, иные уже нашли истину. И хотя ему удалось извести старика, но дух его продолжал здесь жить и требовал перемен. Он не собирался оставлять своего палача в покое.

Разве мог тогда князь предположить, что так все обернется?

№№№№№

Весть о том, что князь интересуется чужими верами, многих встревожила и заставила роптать. Где это видано, чтобы отказываться от богов своих предков, с которыми те всегда жили в этом мире, наверное, не глупее их были и верили лучше. Даже Рюрик и чужак Олег на такое не пошли, так как смеет этот такие бесчинства творить?

Они были уверенны, что сын рабыни навлечет беды на их земли, да такие, что век им потом не расплатиться.

Но к людскому ропоту великий князь прислушиваться не собирался.

– Твой Перун, княже, ничего хорошего тебе после смерти не обещает, – говорил Мефи, когда он натолкнулся на Владимира случайно. Пустота – это все, что тебе остается, а тебе хочется, чтобы было что-то потом, за той чертой, куда шагнуть придется, пусть радость или мука, но хоть что-то.

Эта насмешливая реплика стала той последней каплей, которая лишила князя сомнений.

№№№№№

И пошли к нему иноверцы, каждый другого опередить хотел.

Первым католиков выслушал князь с тем уважением и вниманием, на которое только и был способен. И все вроде бы неплохо было, но обет безбрачия у жрецов их страшно смутил князя. И яростно он этому обычаю возмущаться стал. А когда стали говорить о том, что папа власть ему вручать будет, и вовсе помрачнел князь. Он был уже твердо убежден в том, что такая вера ему не подходит. Он слишком большую цену заплатил за свой стол и положение свое даже минимальной опасности подвергать не собирался.

И быть вторым Владимир не собирался никогда. Князь принял решение и поблагодарил священника. На прощание поинтересовался, нарушают ли они обет безбрачия, как такое могут вынести эти люди. На это священник укоризненно промолчал, показывая, что не ожидал большего от именитого варвара, погрязшего в разврате. Он перекрестился за порогом гридни и исчез.

А погрязший в разврате, греховный князь уже смотрел на мусульманского священника. И тот рассыпался в похвалах, обещая ему загробный рай, где встретят его прекрасные девы, вечную и прекрасную жизнь.