Ирина Батый - Баснословные сказания со всего света о диковинах и чудесах. В пересказе

так выручал в неисчислимых бедах,

пускай найдёт ответ достойный в Ведах!

А у того уже и план готов,

зовёт к себе царя на пару слов:

– «О, государь! Слыхала наша стража

свидетели невольные пропажи,

как похвалялся гнусный звездочёт

перед царевной, возносясь в полёт,

что будто б в колдовстве он самый лучший.

Его бравада нам даёт тот случай,

что можно ревность возбудить в других —

всех звездочётах – малых и больших.

***

Султан согласен с мыслью этой ловкой,

шлёт казначею денежной кладовки

указ о выдаче тому наград,

кто в время и пространство кинет взгляд

и обнаружит там царевну Сана,

а также звездочёта с ней, смутьяна.

И приглашенья колдунам всем шлёт —

не видел ль кто из мудрецов полёт?

Сошлись своею волей звездочёты

к султану во палаты для отчёта.

В руках у них хрустальные шары,

которые пусты лишь до поры.

Но только прозвучали заговоры,

смогли они окинуть землю взором,

и поднебесья, где орлы летят,

их также достигает острый взгляд.

Сначала Индию так оглядели,

найти там злого вора не сумели.

Обшарили всей Персии простор,

но только в царстве румов ихний взор

сумел найти досадную пропажу —

злой звездочёт в тюрьме чернее сажи

сидит закован. У царевны ж вид

такой, как будто б всё у ней болит.

***

– «О, сын! Ты будешь частью каравана,

пойдёт который за царевной Сана.

Целители в нем будут и купцы.

И пустим тотчас весть во все концы,

что маги, мол, целят от всех болезней.

И обращаться к ним весьма полезно.

Дадим им нынче случай в мастерстве

сравнится меж собой, а в колдовстве

уж превзойти коварного индийца,

пусть он в огне презрения спалится»!

– «О, батюшка! Идти сейчас готов,

чтоб не терялось время из-за слов»!

О, вереницей местностью пустынной

шли маги в одеяниях старинных.

Груз драгоценных тканей караван

тащил верблюдами во вражий стан.

На крыльях ветра перед ними слава

летела – мол, персидская держава

способна все болезни исцелить

и даже мёртвых будто б воскресить.

О, широко распахнуты им двери,

в их дар лечебный румам как не верить,

коли о том все люди говорят —

избавить от болячек все молят.

***

Вот караван достиг уж царство румов —

и, крадучись, как на охоте пума,

направился в искомые места,

туда, где под охраной, заперта,

сидит в неволе юная царевна —

в тот город – именитый, славный, древний —

извеcтный нам, читателям, как Рим

историей своей неповторимой.

Не доходя немного расстоянья,

они дают посланцу обещанье —

владыку Рима вскоре посетить,

а заодно решаются спросить

об участи, постигшей пациента.

Он все им доложил об инценденте,

что время некоторое назад,

не может он припомнить точно дат,

был на охоте с свитой цезарь Рима,

явилось чудо пред очами зримо:

спустился с неба, громыхая, конь,

хотя не видели под ним огонь.

И был там звездочёт, собою гнусный,

в сопровождении красотки грустной.

Как вызнали, что он её украл,

так посадили старика в подвал.

***

Вот к цезарю явились персиане,

неловко им в именье чужестранном,

но вышли звездочёты, встали в ряд,

им толмачи заданье говорят:

– «Мол, надо вылечить одну девицу,

она к нам прилетела словно птица

и повредилась, видимо, умом,

но так красива и мила при том»!

Царевич в звездочёта одеянье

из ряда вышел и сказал собранью,

что может одержимость исцелить:

– «Пусть цезарь чудного коня велит

достать скорей и привести больную,

я прежнее здоровие верну ей»!

И подтвердили звездочёты: – «Это – да!

Есть в этой речи только правота»!

Что ж, цезарь повелел ввести больную.

Приблизившись, вскричала та, волнуясь.

Хозроев сын меж тем коня достиг,

взобрался на него в какой-то миг

и вместе с луноликою царевной

стал подниматься в небо постепенно.

А также звездочётов караван

с ним улетел в сегодняшний Иран.

Источником сюжета следующей поэмы Батый Ирины явилась книга автора Инаятуллах Канбу «Книга о верных и неверных жёнах или Бехар-е Данеш», второе издание которой выпустила «Главная редакция восточной литературы» в Москве в 1966 году в переводе с персидского М.-Н. О. Османова.

Эта книга, одна из многих тех, что может с полным правом быть отнесена к памятникам, как персидской, так и индийской культуры. Причиной тому – исторические события в средние века, взаимосвязи Индии и других стран Востока, при которых персы выступали в роли восприемников высокоразвитой индийской культуры и наряду с арабами способствовали её распространению в другие страны. Поэты, писавшие на персидском языке, заимствовали из индийских произведений не только отдельные образы и мотивы, но и значительные по размеру эпизоды, доставлявшие им темы для творчества.

Сведения об авторе почерпнуты из книги «Amal-i-Salih or Shah Jahan Namah of Muhammad Salih Kambo, vol. III, pp. 439—441; Bibliotheka Indica, N 214, Calcutta? 1939. Инаятуллах Канбу родился в 1606 году в Бурханпуре во время правления Джахангира. Его брат Мухаммад Салих Канбу оставил о нём такие письменные сведения: Инаятуллах Канбу занимал официальную должность в правление Шах-Джахана (1628—1658), но на склоне лет удалился от дел и вёл аскетический образ жизни, умер в 1671 году в возрасте 65 лет. Сам брат очень высоко оценивал литературные таланты Канбу. Он сообщает, что Инаятуллах обладал глубокими познаниями в искусстве риторики и считался одним из корифеев среди пишущих так называемым «новым стилем» – это усложнённая или орнаментированная проза (в которой более всего ценились новые для слушателя мысли, образы и идеи). Мухаммад Салих считает, что сочинения брата написаны с большим вкусом, чистой и мощной прозой, изобилуют светлыми и новыми образами, проникнуты глубоким смыслом. Его мнение разделяли и современники, так как книга завоевала широкую популярность, об этом свидетельствует большое число рукописей на персидском языке и на других языках.

Бехар-е Данеш» представляет собой: 1) древние индийские сказки, переданные персидскими выражениями, а также новые рассказы автора, 2) собрание рассказов, притч и сказок, связанных в одно целое в так называемой «обрамлённой» повести о любви принца Джахандар-султана и красавицы Бахравах-бану. Точно такую форму имеет арабская «Книга о тысяче и одной ночи».

Представленный ниже сюжет содержится в небольшой части книги (стр. 116—128) и озаглавлен «Шар`ик начинает свой рассказ в соответствии со всеми правилами красноречия», который начинается так: «Мудрый Шар`ик стал сыпать из уст сладостный сахар слов…». Эта небольшая фраза даёт почувствовать орнаментированный язык автора в средневековье.