Юрий Ермаков - Тайна Порфирия Иванова. Роман-исследование. Роман-игра

Мальчишки на берегу наблюдали борьбу человека с морем. Как только Порфирий исчез под водой, шторм прекратился, ветер утих, туча исчезла и засияло солнце.

Это Бог! – выдохнули мальчишки.

Порфирий шёл по дну и с интересом наблюдал подводную жизнь. Дно было устлано большими камнями, и Порфирий плавно прыгал с одного на другой. Камни обросли водорослями, и они мягко обволакивали босые ноги Порфирия. Рыбы уплывали от Порфирия на почтительное расстояние. Наконец, Порфирий дошёл до песчаного дна. Он ступил на песок. Здесь растительность была пореже, но зато вовсю ползали крабы и морские звёзды. Порфирий наклонился и взял одного краба в руку. Краб замахал своими клешнями и выпучил на Порфирия свои глазки. Порфирий отпустил краба и тот быстро убежал и спрятался под камень. Солнце просвечивало воду, но та ещё была мутновата после шторма. Порфирий пошёл дальше.

А в это время на берегу началась суматоха. Мальчишки сбегали за взрослыми и кричали, что человек вошёл в море и не показывается. Наверно утонул! Мужики недолго думая сели в лодки и поплыли, они были рыбаками и знали свою бухту, как пять пальцев. Отплыли от берега на приличное расстояние и раскинули сеть.

А Порфирий в это время наблюдал за морской звездой. Ему было интересно – каким образом она перемещается. Это так увлекло его, что он не заметил, как попался в сеть рыбакам. Он хотел избавиться от неё, но не тут-то было. Рыбаки были опытные – они потащили Порфирия наверх. Порфирий перестал сопротивляться и дал рыбакам вытащить себя на берег.

Мальчишки и народ окружили Порфирия, думая, что он утонул. Рыбаки освободили его от сети и тогда Порфирий открыл глаза и встал. Все сначала в ужасе отпрянули от него, но потом, видя, что он живой и улыбается, кинулись к нему и начали обнимать. Мальчишки кричали:

– Это Бог! Это Бог!

Подошедшие старики предложили Порфирию пойти с ними и рассказать его историю. Он согласился. Его привели к одному дому. Там, прямо во дворе, уже суетились женщины – накрывали стол. Порфирия усадили на почётное место и стали угощать вином, но Порфирий отказался, попросив просто виноградного сока. Ему дали сока, накормили и стали ждать его рассказа. Порфирий поблагодарил радушных сельчан и начал свой рассказ.

Утром около дома, где ночевал Порфирий, уже стояла толпа людей, ждавших его пробуждения. Порфирий понял, что это больные, которые хотят, чтобы он их принял. Целый день к нему шли люди, и он всех их принимал и давал советы – как быть здоровыми.

На следующее утро он пошёл обратно в горы, надо было возвращаться. И всю дорогу до самых гор, за ним бежали мальчишки и кричали:

Бог, Бог – приходи ещё!

Порфирий шёл и улыбался с чувством выполненного долга. Он сделал то, что должен был сделать.

Я обратился со своим письмом к секретарю Кировоградской области – он распорядитель, чтобы он в моей идее помог. Люди прослышали про такого Учителя. Мне люди пишут со всех сторон письма, создают очередь не десятками, а сотнями для того, чтобы я по их просьбе приехал и не как врач или знахарь.

От моего эксперимента человек делается здоровым, делается из нетрудоспособного в трудоспособного. Здесь деньги не надо, нужна истина – верить своей душе, сердцу.

11 марта 1963 года я поехал туда, где меня знают, как Учителя – это Бобринский район Кировоградской области. Туда врачи приезжали, проверяли меня, я с ними делился своим опытом практическим на людях.

Я от людей не отвернулся и не огородился неправдою. Учитель не выбирает людей – у него учение одно перед всеми. Меня люди просили и умоляли, чтобы я их принимал. Они стояли кучечкою, слушали меня. Я им вроде лекции прочитал, чтобы они знали, кто их и для чего принимал.

Я напрасно их принял: в результате всего этого вышли меня судить эти люди. Меня схватили блюстители милиции и в психприёмник в Знаменке в воши бросили.

В Знаменку, в КПЗ, приезжает ко мне начальник Бобринецкой районной милиции, прокурор области Скрипко и областной начальник, генерал милиции – трое их. Они решили посадить меня, их была такая воля над моим телом.

Я попадаю в Кировоградскую тюрьму, меня встречают, как больного человека. Они окружили меня политическим режимом. Мне маленечкая есть льгота в режиме, я с врачами в дружбе, но в тюрьме есть экспертиза – она находится в Одессе, при институте есть изолятор №14.

Я туда конвоировался через одесскую тюрьму, где меня побрили, постригли и передали меня на переделку врачу Алле Павловне Криницкой – заведующей 14-м отделением совсем не гражданской больницы.

Оно отдельно окружено милицией, и не допускается никто, кроме самого профессора – он же директор института. Алла Павловна в своей больнице со своим умным персоналом продержала меня 35 дней как здорового человека, одна из всех признала и сказала, что я – здоровый человек. Я этим словам не знал, как был рад, я и не был больной.

Ей хотелось мою личность осудить – сделать меня фокусником, тунеядцем. Она меня одела, она меня обула, она всех опровергла, сказала: «Их определение неправильное – правильное моё». А закалку мою выбросила. Она говорит: «Я посылаю на суд здорового человека, и пусть он доказывает на суде: то ли он закалён, то ли нет».

Меня люди хотели убить – они организованно поставили этот вопрос в жизни. Следователь сказал: «Доказывай суду – твоё будет право».

Суд состоялся в Бобринцах 9 августа 1963 года. Я от адвоката получил предупреждение, чтобы на суде не говорить, так и получилось. Я на вопросы прокурора старался не отвечать. Я их своим молчанием заставил направить меня в Москву, в институт им. Сербского. Без учёных это дело не обошлось.

Я не боялся ехать к учёным. Я своею идеей борюсь с Природой для всего земного человечества – это международное здоровье.

Меня этапом через Харьков, через тюрьму повезли. Меня не одевали, меня не прятали, я каким был, таким остался. Еду я конвоем в Москву через Бутырку. Я недаром такое вот дело переживаю, такую историю мне не забыть. За что мытарства по мукам?

Меня во второй раз принимает этот институт. Итак, они меня уже знали по истории. Там люди, профессора, с моим нездоровьем встретились, они мне помогли от своего диагноза не отказаться. Я перед ними выступал – об истине говорил, я это проходил, говорил, как анализатор этого дела.

Я им доказываю одно это, а они – своё, я им говорю «белое», а они «чёрное», они говорят «белое». Сюда людей напрасно не привозят, с ними занимаются учёные не напрасно: это их продукт – они принимали, они и отпускали. Мне сказали: «Поживёшь два годочка да подлечишься, а потом выйдешь». Я понял, что они как считали, так и считают меня больным.

Природа гнала меня дальше, она меня хранила везде и всюду. Меня стали готовить к переброске в республиканскую больницу. Чего я боялся – меня эта дорога и окружила. 16 февраля 1965 года меня отправили в это условие для изучения.