Любовь Сушко - Воин на все времена. Сага о богатырях

№№№№№

Конечно, и раньше знал Алешка о ее существовании, ведь не было в окрестностях человека, который если и не бывал тут, то не слышал о старухе. Но на этот раз ему пришлось с ней столкнуться лицом к лицу, и он посчитал, что она похлеще, чем сам бес будет. Тот ему был нужен, и отношения у них были самые дружественные, здесь же многого никак не мог понять богатырь. Он мог стать в одночасье ее злейшим врагом, мог вовсе не понравиться ей (она все-таки женщина, хотя и очень старая). И она была капризна, непредсказуема и непостоянна. Даже говорить с ней не было не так просто, как ему того хотелось. Но понимал он прекрасно, что самое главное – ее расположение завоевать. Там, где другой богатырь прошел и ухом не повел, он должен был оставаться и утвердиться, потому что меньше других надеялся на собственную силу и оружие, которое у него было. А она очень была похожа на него в изворотливости и хитрости, вот и сладить с ней будет не просто, но если получится все. Как хочется, то окажется она для него дороже матери родной.

– Когда ты еще в утробе ее был, я сказала матери твоей, что не станешь ты жрецом богов наших, как бы ей этого не хотелось. И говорила я, что надо готовить кольчугу для тебя. Она только усмехнулась, не поверила, но, по-моему, все получилось. Все на судьбе заранее написано, ничего никому из нас изменить не дано.

Алешка слышал и прежде от бабки своей о старинном предсказании, из-за которого мать его рыдала несколько дней кряду, но он понять не мог, отчего она так все это восприняла тогда.

– Но она приготовила одеянии такие, – вступился Алешка за матушку.

– Они всегда были, тебе остается только хорошенько поискать их, – старуха усмехнулась при словах этих. Она знала много больше, чем говорила.

– Почему же тогда отец так возмущен был?

– Человек всегда противится, особенно тому, что он никак изменить не может, – глубокомысленно заявила старуха.

В тот момент воин грядущего казался учтивым и ласковым, и она тайна радовалась тому, что, прежде всего он к ней заявился. И на прощание пообещала ему ведьма любую поддержку. А Алешка еще молод и наивен был и не понимал, или думать не хотел о том, что за все платить надо, а уж за ведьмины услуги – по полному счету. А может, и знал, только особенно дерзок и рискован был, и не стал пока обращать на это внимания.

№№№№

– В первый раз вижу, чтобы старуха к кому-то так приветлива была, да без угроз и подвохов каких-то гостя встречала, – говорил бес, когда они вместе с Алешкой отправились назад. Бес, конечно, насмехался над ним, но и в насмешках его была доля правды. И загордился воин еще больше, словно это было не подарком на будущее, а уже у него какие-то свои заслуги появились. Обман порою творит чудеса, и вознося нас до небес, потом об землю особенно сильно бьет. Но на то бес бесом и оставался, чтобы как-то охлаждать, если нужно, богатырский пыл.

Алешка твердо верил, что уже значит немало, а достигнет еще большего, времени у него в запасе было достаточно. Бес тоже видел, насколько он пронырлив и изворотлив. Это немного раздражало его, больно уж на него самого он похож был. Но то, что хорошо для беса, княжескому воину подходит, как корове седло, – в том хвостатого никто не мог разубедить. Но он, в отличие от жреца, точно знал, что переделать его невозможно, не стоит на это даже времени тратить. Нужно брать то, что есть и лишь легкими штрихами как-то немного изменять, мелкими шажками добиваясь того, что получить хочешь.

«Хитер, – между тем думала ведьма, когда они уже ушли, – одна только незадача, – как бы в трудную минуту, когда решение важное принимать надо будет, он сам себя не перехитрил. А такое непременно случится, от этого все беды его и происходить станут.

И хотя чем-то он казался ей, положа руку на сердце, ущербным, рядом с Ильей или Добрыней, за которыми она только издалека следить могла. Но он пришел к ней, и она не могла тому не радоваться, не оценить такого смелого и хитрого хода. Она не особенно доверяла тем, кто только на силушку свою да на меч рассчитывать мог, потому что со временем сила тратилась, меч тупился, а должно было еще что-то очень важное оставаться, для последнего, может и главного удара.

«Поживем – увидим», – глубокомысленно изрекла она. А жить после явления Алешки становилось интереснее. Засиделись все они, каждый в болоте своем, уже и квакать перестали, пора очнуться и встряхнуться, давно пора.

Алешкаточно знал, что это последняя ночь в родном доме. После ужина, печальная матушка, едва сдерживая слезы, тихо просила его еще хорошенько подумать. Отец молча ушел в свой храм, и не сказал ему больше не слова. Но никакие действия и слова не могли остановить или сконфузить Алешку. Он знал, что должен оправиться к матушке, чтобы забрать у нее кольчугу и меч свой булатный. Но никак язык у него не поворачивался о том ей сказать.

Это оказалось первой трудностью на славном и героическом пути его. Он думал, что не сомкнет глаза в ту последнюю ночь в родном доме, но заснул, как только опустился на лежанку.

Сон, который охватил его душу на этот раз, был очень красивым. Алешка бродил по великолепному огромному городе, светлому и прекрасному. И к нему подходили и воины, и просто люди. Все они с восторгом на него смотрели сначала, а потом вдруг от него отпрянули, стали кричать: «Князь».

И повернулась толпа разом в другое место, и забыли о нем сразу. На белом и красивом коне проехал мимо тот, кто привлек всеобщее внимание. Он был высок и очень красив. Кажется, какой-то прекрасный свет исходил от него. И он не мог оторвать взора своего от этого всадника. И встретились на миг их взоры. И призвал к себе князь богатыря, и объявил его своей правой рукой, и поблагодарил за что, что он, Алешка, к нему пожаловал.

– Мы давно ждали тебя, о лучший из лучших воинов, – говорил князь, без тебя и мир этот сер да невзрачен стал. Ты будешь здесь и все переменить мне поможешь.

И пообещал богатырь торжественно служить ему верой и правдой.

И хотел он что-то ответить ему, но голос его не звучал вовсе, он только широко открыл глаза и смотрел на все, что происходило вокруг.

Проснулся Алешка на рассвете с лучезарной улыбкой на устах, когда бес уже немало усилий приложил для того, чтобы разбудить его, и пинал, и щекотал, и толкал бесцеремонно.

– Окаянный ты мой, да что это ты так разоспался, – возмущался он, ничего не понимая. Он уже знал, что с Алешкой его разные неожиданности подстерегают, но так ведь и все на свете проспать можно.

– Это ты, – разочарованного говорил парень, явно желавший узреть кого-то другого.

– А какой дурак еще с тобой вошкаться станет, – усмехнулся он, подталкивая его к кадке с водой.