Гершон Кранцлер - Серебряная маца

Герцогу-архиепископу оставалось только подчиниться. Эрцгерцог Франконии был одним из могущественных властителей германских княжеств, ослушаться его было бы неразумно.

"Я прибыл, чтобы отвезти юношу назад, ко двору его светлости", - сказал посланник вежливо, но твердо. Неохотно, но с самым великодушным видом, какой он был способен принять, пряча злобу и ненависть, герцог-архиепископ произнес: "Мы передаем задержанного высшим властям".

И Иосефа Леви усадили в карету, где за задернутыми занавесками его ждал отец. Спустя минуту они уже мчались в Бамберг. Пораженная неожиданным поворотом событий, толпа молча расходилась, а еврейскую общину Регенсбурга на время оставили в покое.

Донья Ракель принадлежала к богатому роду Модилья, известных в Севилье торговцев шелком. К рождению каждой из своих трех внучек она заказывала у ювелира мезузу [*] Мезуза Пергамент с текстами из Торы, прикрепляемый к косяку каждого дома, где живет еврей. . На мезузе был изображен герб дома Модилья - олень внутри буквы "мем". Как только близнецы Сара и Ребекка (дочери Якоба дель Модилья) и Гра-сиэлла (единственный ребенок Реубена дель Модилья) начали ходить, каждая стала носить драгоценную мезузу на шее, на серебряной цепочке.

Три девочки были любимицами сотен, людей, работавших на большой шелковой фабрике. Родители и бабушка окружали их любовью, одевали красивее, чем детей севильской знати, исполняли все их желания. И никто не думал, что наступит день, когда они лишатся всей этой роскоши.

Семейство Модилья ждала гибель от рук целой армии фанатичных и алчных инквизиторов Торквемады - вместе с тысячами его сородичей-евреев, богатых и уважаемых граждан Испании времен ее величайшей славы.

Севилья, родина всех Модилья и красивейший город богатой провинции Андалусии, оказалась одним из первых мест страны, где король Фердинанд и его жестокая супруга Изабелла разрешили начать преследования евреев.

Якоб и Реубен дель Модилья были в числе евреев, примкнувших к богатым и имевшим право носить оружие маранам [*] Мараны Испанские евреи, формально принявшие христианство, продолжая втайне исповедовать иудаизм. , готовым сражаться с инквизицией в Севилье во главе с Диего де Сусаном. На своих кораблях они привезли оружие, помогли деньгами тщательно подготовленному восстанию, которое готово было начаться по первому сигналу. Но дочь Диего поделилась тайной со своей подругой-испанкой, и однажды ночью королевские солдаты ворвались в особняк Модилья и схватили обоих братьев.

Торквемада в это время был всего лишь священником - духовником королевы, но тем не менее именно он был тем злым гением, который вдохновлял и направлял инквизицию. Короля Фердинанда как нельзя более устраивало существование инквизиции, поскольку он наследовал богатство и владения тех, кто был признан ею виновным.

Предчувствуя арест и зная, что их ожидает, Якоб и Реубен дель Модилья давно умоляли своих родных заранее покинуть Севилью. Но гордая донья Ракель не соглашалась. На следующее утро после ареста сыновей она надела свой лучший наряд и золотой медальон, полученный от короля за труды на благо страны во время войны против мавров. Королева Изабелла, чье презрение и ненависть к евреям были хорошо известны, любила эту умную и богатую женщину, из складов которой на королевские наряды шли дорогие шелка и украшения. Донья Ракель почти не сомневалась, что ее влияние при дворе способно расстроить любой заговор, затеянный инквизиторами против ее сыновей.

Но на этот раз мудрая старая женщина ошиблась. Ей не составило труда попасть во внутренние королевские покои. Но когда доложили о ее приходе, навстречу из дверей появился сам Томас де Торквемада. Его жестокий, пронизывающий взгляд не отрывался от величественной фигуры благородной еврейки. Долю секунды даже он находился под впечатлением достоинства и внешнего спокойствия доньи Ракель.

"Что тебе нужно здесь, еврейка?"

"Я пришла к моей благородной королеве по своему частному делу", - ответила, не дрогнув, донья Ракель.

"У благочестивой королевы не может быть дел с вашим вероломным народом. Уходи!"

В этот момент из своих покоев появилась королева Изабелла. Ей сразу же стало ясно, что доминиканец, ее самый доверенный советник, человек, которого боялись все, встретил в лице старой почтенной женщины достойного противника. Донья Ракель стояла с поднятой головой, указывая Торквемаде на королевский медальон, знак своих заслуг. Ее голос был так же тверд, как и голос Торквемады: "Мне кажется, что его величество король и прекрасная женщина, наша королева, не согласятся с таким мнением священнослужителя, чья вера провозглашает милосердие и доброту по отношению ко всем людям".

Но Торквемада был готов возразить: "Ты - мать двух участников заговора против святой инквизиции. Может быть, ты пришла убеждать королеву в правомерности заговора против церкви и ее верных слуг?"

Лицо Изабеллы стало суровым. Он отвернулась от доньи Ракели, которую поразила внезапная перемена, происшедшая в королеве. "Прогоните ее, - раздался резкий голос королевы. - Избавьте нас от присутствия этой предательницы, пока мое терпение не кончилось!" Поклонившись Торквемаде, Изабелла гордо выпрямилась и вернулась в свои покои.

Торквемада не произнес ни слова, наблюдая, как старая женщина сняла с себя золотой медальон, повернулась, пошла к выходу и стала медленно спускаться по длинной лестнице.

Вернувшись в особняк Модилья, она приказала нескольким верным слугам быстро собрать самые необходимые вещи. У нее не оставалось иллюзий. Теперь ее задачей было спасти жен своих сыновей и их детей. Донья Ракель раздумывала над тем, как помочь сыновьям и по возможности сохранить прекрасный торговый дом, который она возглавляла со дня смерти мужа. Но через полчаса после ее возвращения явились солдаты во главе с офицером и королевским казначеем.

"Именем короля, - сказал офицер, - вы и ваша семья находитесь под домашним арестом. Никто не должен ни входить, ни покидать этот дом. На все ваше имущество наложен арест, оно находится под опекой короны, пока святой суд не решит судьбу ваших сыновей".

Тотчас же у входа и по всему дому была расставлена стража, чтобы следить, насколько точно исполняется королевский указ. Но донья Ракель не чувствовала себя побежденной людьми Торквемады.

Ее старая служанка по прозвищу Дуэнья, с молодых лет неотлучно находившаяся при хозяйке, сумела передать послания доньи Ракели нескольким достойным доверия служащим ее торгового дома. Дуэнья казалась совершенно глухой, и после нескольких безуспешных попыток заговорить с ней солдаты перестали обращать на нее внимание, решив, что старуха к тому же немного не в своем уме. Через Дуэнью донья Ракель сумела распорядиться, чтобы все ее корабли не заходили в гавань, оставаясь недосягаемыми для жадных лап инквизиции, и смогли уплыть в безопасные порты.