Туркменские народные сказки - Проданный сон.

Он второпях нацарапал что-то на бумаге и произнес:

— На, возьми эти две молитвы и уходи. Пусть одну из них носит твой муж, а другую носи сама.

Ишан взял положенную плату, и женщина быстро ушла. А Яртыгулак остался на чалме ишана. Ишан решил, что джинн ушел от него вместе с женщиной, и так как он исполнял обязанности имама, то отправился в мечеть, чтобы совершить вечерний намаз. Вот встал он перед собравшимися верующими, а Яртыгулак в это время лежал в складках его чалмы. Как только ишан, исполняя перед людьми обязанности имама, провозгласил: «Аллах акбар!» [58] «Аллах акбар!» — см. прим. 51 — и собрался коснуться лбом земли, Яртыгулак тоже сказал в один голос с ним: «Аллах акбар!» Это повторилось несколько раз, и ишан подумал: «Наверное, кто-то из стоящих сзади недоволен тем, что я руковожу молитвой, и нарочно восклицает вместе со мной». Обозлился ишан и ушел. А верующие, думая, что ишан еще не поднял лба от земли, пролежали долгое время, уткнувшись в пол, пока один из них наконец не поднял голову и не увидел, что имама перед ними нет. Он сказал об этом остальным. «Уж не помешался ли наш ишан?» — перемолвились между собой люди, покинули мечеть и разошлись по домам.

В тот вечер жена ишана сварила для мужа и себя плов, а для сопи и батраков, работавших у них, большой котел тыквенной каши. Ночью, когда все уснули, Яртыгулак набрал в миску тыквенной каши, остававшейся в котле, и вылил ее на штаны ишана. Потом Яртыгулак подошел к тому месту, где спали сопи, и их штаны тоже забросал тыквенной кашей. Затем он снял расшитые тюбетейки со взрослых дочерей ишана и надел им на головы крышки от кувшинов с маслом. А чалму ишана надел на голову его жене. Сам же влез на дверь и, хотя еще не рассвело, стал кричать азан. Сопи, которые спали в мечети, проснулись и увидели, что их штаны перепачканы. «Видно, мы объелись вчера, запачкали штаны и осквернили вонью мечеть», — подумали сопи, вскочили и бросились бежать. А ишан, проснувшись, тоже решил, что он наделал в штаны, и крикнул:

— Жена, эй, жена, вставай! Мне нужно сменить одежду, моя — не в порядке.

Жена встала и кинулась искать одежду. Глянул ишан, а у той на голове его чалма. Потом встали дочери ишана, и оказалось, что у них на головах крышки от кувшинов. Ишан, который не мог встать, изумился, увидев все это, и закричал:

— Что случилось? С ума вы что ли посходили?

Ничего не подозревавшая жена ему отвечала:

— Как это — что случилось? Ты вот штаны обмарал! Когда ешь — знай меру.

На шум сбежались люди.

— Дура, — кричал ишан жене, — я спрашиваю, что у тебя на голове? И что это на головах у наших дочерей?

Жена сняла то, что было у нее на голове, и увидела, что это чалма, глянула на дочерей, а на них — крышки от кувшинов.

— Увы, — проговорил ишан, — у нас стал хозяйничать джинн той женщины, что приходила вчера.

— Да пропади пропадом и ее джинны, и ее деньги, а вот мы стали посмешищем для людей, — заныла жена.

Ишан переоделся и занялся своими делами. А в этот вечер ишана пригласили на свадьбу. Когда ишан стал туда собираться, Яртыгулак снова залез в его чалму.

Яртыгулак сидел на самой макушке ишана и озирался вокруг, а ишан погонял своего осла и уже приближался к месту, где была свадьба. Тут Яртыгулаку в голову пришла одна мысль. Он спрыгнул с головы ишана на круп осла, потом сполз вниз, уцепился за кисточку его хвоста и принялся колотить осла по заду. Осел стал брыкаться и лягаться и до того разошелся, что сбросил ишана, словно набитый мешок, на каменистую землю. Ишан разбил лоб, потерял сознание, да так и остался лежать на дороге. Прохожие увидели его и подобрали.

А Яртыгулак, расставшись с ишаном, сам отправился на ту свадьбу. Пришел он туда и видит, что хозяин юрты, где была свадьба, — важный бай. Бай женил своего единственного сына и по случаю свадьбы устраивал пир. Яртыгулак незаметно пробрался в сухой траве, пролез между жердями с задней стороны юрты, устроился за кошмой [59] «устроился за кошмой…» — см. прим. 54 и заглянул в щель. Поблизости сидела вместе со своими подругами невеста, которую уже привезли. Подальше расселись, скрестив ноги, разные богатые люди и увлеченно беседовали. А на самом почетном месте юрты сидел, накручивая чалму, тот самый ишан.

Яртыгулак принялся тыкать палкой сидевших с невестой девушек, а те, подозревая в этом друг друга, начали переругиваться. Обозлившись и не решаясь дальше разговаривать на людях, девушки стали уходить. В конце концов невеста осталась одна.

Когда зашло солнце, ишан собрался совершить обряд бракосочетания, назначил двух свидетелей и приступил к делу. Свидетели подошли к невесте, которая сидела, закутавшись с головой, и спросили:

— Кого из нас вы выбираете своим свидетелем?

А невеста сидела, закутавшись, и плакала. После того как вопрос ей был повторен несколько раз, Яртыгулак как закричит из-за кошмы:

— Чтобы стать женой вашего плешивого парня, ни одного из вас не хочу иметь своим свидетелем!

Свидетели перепугались, а присутствовавшие здесь удивились и растерялись. Подошла одна женщина и стала ласково уговаривать невесту. А та, не зная, что ей теперь делать — плакать или смеяться, сидела, по-прежнему плотно завернувшись в курте. Так как невеста не отвечала, Яртыгулак закричал снова:

— Нет, нет, я ведь сказала твердо и не передумаю!

Женщины, обступившие было невесту, отпрянули и стали переговариваться: «Что, эта невеста — дурочка, что ли?»

— О невеста, ты совершаешь грех, это постыдно, — сказал со своего места ишан.

Тогда Яртыгулак крикнул:

— А мне не нужен брак, который заключает такой человек, как ты!

— Господи помилуй, что это еще за несчастье! — воскликнул ишан и умолк.

День подходил к концу. «Вот уже и солнце село, прошел этот благоприятный день, теперь придется отложить свадьбу на завтра», [60] «придется отложить свадьбу на завтра». — Согласно свадебным обычаям туркмен невесту привозили в дом будущего мужа к концу дня. Обряд бракосочетания происходил через несколько часов после прибытия невесты. — стали говорить люди, и те, у кого были срочные дела, ушли, а те, кто любопытствовал, чем все это кончится, остались посмотреть.

Сын бая, который был в соседней юрте, с нетерпением ожидал вечера и, беспокоясь, что дело затягивается, пришел в юрту, где была невеста. [61] «…пришел в юрту, где была невеста…». — По свадебным обычаям некоторых туркменских племен, жених во время бракосочетания и свадебного тоя должен находиться не там, где невеста, а в другой юрте. А Яртыгулак в это время вскарабкался между кошмами и деревянным остовом юрты и вылез в дымоход.

— Сегодня уже поздно заключать брак, — сказал ишан, — но нужно позаботиться о завтрашнем дне, поэтому давайте все покинем юрту, а юноша пусть покажет невесте свою голову.