Е. Балабанова - Мифы и легенды народов мира. Центральная и Южная Европа

Наутро, лишь только стало рассветать, Вате принялся трубить в свой военный рог. Повскакали с ночлега воины; на конях и пешие принялись они искать

своих врагов, но те были уже далеко: суда их пустые стояли на берегу, платье валялось, разбросанное по земле; много нашлось тут и оружия, не имевшего уже хозяев. И как же огорчился Вате, узнав о том! Как горько плакался он на то, что не успел отомстить Людвигу за смерть короля Хетеля!

— Живее, витязи! — кричал Ортвин. — Попытаемся еще догнать их — ведь не успели они еще уйти далеко от берега!

— Что толку торопиться? — сказал на это Фруте, он стоял на берегу и пристально вглядывался в морскую даль. — Поверьте, они ушли отсюда, по крайней мере, уже за тридцать миль. К тому же нельзя оставить нам без погребения и павших воинов. Послушайтесь меня: врагов мы уже не догоним, а лучше перенесем на корабли наших раненых да разыщем наших мертвых и похороним их здесь, на этом пустынном берегу.

Послушались его воины и пошли собирать своих мертвых. Потом похоронили короля, а за ним и остальных убитых воинов, порознь христиан и нехристей. Не оставили без погребения и врагов.

Целых шесть дней, не зная отдыха, трудились они, чтобы упокоить души убитых их товарищей, читали молитвы и пели псалмы. Впоследствии поселилось здесь много духовенства и основался монастырь. Все, потерявшие здесь своих родичей, сделали богатые вклады на поддержание монастыря.

Упокой Господи тех, что погребены на этом месте! Те же, что уцелели в этой страшной битве при Вюльпензанде, в горе разъехались, каждый к себе на родину.

Не посмел витязь Ортвин показаться на глаза своей матери, со дня на день ожидавшей возвращения Кудруны и ее свиты. Один Вате решился ехать к Хильде.

Огорчились жители замка, узнав, что приехал Вате. Прежде, бывало, шумно и весело въезжал он в замок после битвы. Огорчилась и Хильда, — догадалась она, что плохо пришлось хегелингам, и хотелось ей поскорее узнать, что сталось с королем. Стали сбегаться к Вате и все желавшие узнать о судьбе своих родичей.

— Не могу я скрыть от вас и не хочу вас обманывать: все они убиты! — отвечал им Вате, и ужаснулись такому ответу все от мала до велика. Громко и горько оплакивала Хильда своего супруга.

— Перестань жаловаться и плакать, госпожа, — говорил ей Вате, — ты не вернешь этим погибших. Подожди, пока подрастут люди в нашей стране: тогда отомстим мы Людвигу и Хартмуту.

— До чего дожила я! — плакала Хильда. — И чего бы не отдала я, чтобы отомстить за обиду и снова увидеть бедную дочь мою Кудруну.

— Перестань горевать и плакать, — говорил Вате, — дай нам сроку двенадцать дней, и мы обдумаем, как нам быть.

— Госпожа моя Хильда, — снова заговорил Вате, — вот как было дело: взял я у паломников девять кораблей, и надо нам теперь вернуть их этим беднякам, чтобы не понести неудачи в будущих битвах.

Согласилась Хильда.

— Великий грех отнять что–нибудь у паломников, — сказала она и приказала заплатить им за все и сверх того дать им еще три меры серебра из ее собственной казны.

И паломникам вернули их корабли и так щедро вознаградили их за все, что они забыли обиду и не прокляли рода Хетеля.

На другой день утром приехал из Зеландии отважный Хервиг, и Хильда обняла его со слезами.

Заплакал и Хервиг, видя ее слезы.

— Все они умерли, — сказал он, — умерли все, кто должен был и всегда был готов тебе помочь. Ни за что не успокоюсь я ни душой, ни телом, пока не отомщу Хартмуту за то, что посмел он похитить у меня жену и перебить наших воинов.

Потом все они поехали в Мателану. Съехались туда все уцелевшие витязи со своими воинами, приехал и сын Хильды, Ортвин.

Все они, как следовало, оплакали прежде короля Хетеля, а потом стали совещаться со своей госпожой о том, можно ли предпринять им теперь поход.

— Невозможно это, пока не будет у нас достаточно людей, — сказал Фруте.

— Но когда же это будет? — говорила королева. — Неужели дочь моя должна оставаться пленницей в чужой земле, а я, бедная королева, вести здесь такую безотрадную жизнь?

— Ничего нельзя сделать, — сказал Вате, — пока те сироты, что видим мы здесь детьми, не станут взрослыми мужами, способными носить оружие. Тогда вспомнят они о своих погибших родичах и помогут нам в нашем походе.

Огорчилась Хильда, но делать было нечего.

— Дай нам Бог дожить до этого! — сказала она. — Мне же долгим покажется это время.

На прощание просила она витязей не забывать ее и заезжать к ней почаще и в свое время все приготовить к походу.

— В таком случае, госпожа, — сказал Вате, — пусть в каждой земле приготовят к тому времени по сорока надежных барок.

— А я, — сказала Хильда, — прикажу построить и оснастить двадцать крепких военных кораблей, чтобы друзьям моим было на чем добраться до врагов.

Так дружелюбно и ласково расстались они, и гости разъехались, соболезнуя ее великому горю.

После их отъезда Хильда послала на Вюльпензанд съестных припасов для оставленных там людей, что молились о душах покойников.

Потом приказала она построить на этом месте большой собор, монастырь и больницу.

Надо теперь рассказать о том, как Хартмут привез к себе домой пленных девушек.

После того как они, покинув на поле битвы своих убитых и тяжелораненых, тайком вышли в море, многие из них, и старые и молодые, ни днем ни ночью не знали, куда деться от стыда, несмотря на всю удачу своего предприятия.

Обрадовались мореходы, когда завидели они наконец берега Нормандии.

— Теперь уж мы недалеко от замков Хартмута, — сказал один из них.

Радостно встретили воинов их жены и дети, не чаяли уж они видеть их живыми.

Завидя свои замки, Людвиг Нормандский сказал Кудруне:

— Видишь ли ты эти замки? Тут и тебя ждет радость! Если ты будешь нас любить, мы наградим тебя богатыми землями.

— Кого могу я любить тут? — печально возразила молодая девушка. — Я разлучена с теми, кого я люблю, и никогда не перестану тосковать об этом.

— Не горюй, а лучше полюби Хартмута, веселого витязя, — продолжал Людвиг, — мы отдадим вам тогда все наше достояние, и живите себе в радости и довольстве.

— Когда же перестанете вы приставать ко мне? — сказала дочь Хильды. — Я лучше умру, чем соглашусь взять мужем Хартмута. Не такого отца он сын, чтобы было прилично мне любить его.

Рассердила такая речь короля Людвига, схватил он Кудруну за волосы и бросил в море, но отважный Хартмут в ту же минуту бросился вслед за нею в воду.