Е. Балабанова - Мифы и легенды народов мира. Центральная и Южная Европа

Рада была утонуть Кудруна и уже готова была скрыться под волнами, как подоспел Хартмут и, поймав ее обеими руками за косы, вытащил на лодку. Сурово обращался Людвиг с прекрасными дамами. Не привыкла Кудруна к такому обращению и почувствовала страшную обиду. Горько заплакали остальные пленницы: если так жестоко обращались с их королевой, то чего же могли они ждать для себя?

— Как? Ты хотел утопить мою невесту, прекрасную Кудруну? — воскликнул Хартмут. — Я люблю ее, и если бы сделал это кто–нибудь другой, а не отец мой Людвиг, то я лишил бы его жизни и чести.

— До старости сохранил я свою честь незапятнанной и хотел бы дожить так и до смерти, потому прошу Кудруну перестать гневаться на меня, — отвечал Людвиг.

Радостные, приехали к Херлинде гонцы с поклоном и приветом от ее сына. Просил он ее выехать на морской берег, чтобы встретить добрых рыцарей. Извещал он ее также, что везли они из–за моря гегелингскую девушку, по которой так сильно тосковал Хартмут. Никогда еще не получала Херлинда более приятной вести. Гонец же продолжал:

— Госпожа, — говорил он, — когда ты сойдешь на берег, встреть приветствием огорченную девушку. Пусть обе вы будете на берегу — и ты, и твоя дочь.

На все согласилась Херлинда. На третий день с большою свитой выехала она из замка и приехала на берег как раз в то время, когда корабли входили в гавань.

Воины весело и радостно высаживались на берег, выгружая привезенную добычу. Одна только Кудруна со своею свитой была печальна. Хартмут сам вел ее за руку. Охотно обошлась бы она без его услуг, но принимала их как знак должного ей почета.

Сестра Хартмута как должно приветливо встретила дочь Хильды, и очутившаяся на чужбине девушка со слезами на глазах поцеловала дочь хозяина. Хотела было поцеловать ее и Херлинда, но не стерпела этого Кудруна.

— Не хочу я целовать тебя, — сказала она Херлинде, — и напрасно встречаешь ты меня: ведь твои советы довели до того, что должна я теперь переживать такой позор и горе.

Но королева всеми силами старалась добиться ее расположения.

Рыцари решили провести на берегу целый день и сейчас же раскинули тут небольшие палатки для Хартмута и его воинов. Сбежавшиеся люди весело разгружали корабли. Кудруна плакала, почти не осушая глаз, и Хартмут, как ни старался, ничем не мог ее утешить. Только с Ортруной, сестрою Хартмута, была она ласкова и обходительна: Ортруна одна не сердилась на нее за то, что не хотела она быть женою Хартмута. Так провели они весь день. Потом Хартмут отвез Кудруну в замок, где было ей суждено прожить гораздо дольше, чем она сама хотела. Там перенесла она много мук и горя.

Хозяин замка приказал всем обходиться с нею предупредительно и почтительно, как со своею будущею королевой. Но Херлинда теряла терпение и спрашивала, когда же Кудруна станет женою Хартмута? Он не хуже ее родом, и от нее одной только зависит перестать проводить жизнь в тоске и одиночестве.

— Трудно простить тому, кто причинил столько горя и погубил стольких родичей и друзей, — услышав ее слова, сказала Кудруна.

— Что сделано, того уж не вернешь! — отвечала королева. — Надо с этим примириться. Полюби Хартму–та, и я в награду уступлю тебе часть моего достояния; я даже готова уступить тебе свою корону.

— Не хочу я носить твоей короны! Никакою щедростью не заставишь ты меня сказать, что по доброй воле пойду я замуж за витязя. Не хочу я оставаться здесь и изо дня в день стремлюсь домой!

Услыхал ее слова витязь Хартмут, и показались они ему обидны. «Если не женюсь я на этой девушке, то все, конечно, скажут, что сам я не приложил к тому никаких стараний», — подумал он.

— Умные и опытные люди должны вразумлять неразумных детей, — сказала ему злобная Херлинда. — Если ты позволишь мне, Хартмут, я постараюсь вразумить Кудруну и надеюсь сломить ее высокомерие.

— Хорошо, — сказал Хартмут, — я поручаю тебе молодую девушку, но помни, что она здесь на чужбине, и будь к ней добра.

Так, уезжая, поручил Хартмут своей матери вразумить Кудруну. Огорчилась Кудруна, узнав об этом; не нравилась ей Херлиндина наука.

— Если не хочешь ты жить в радости, так будешь жить в тягости, — сказала ей эта ведьма. — С этого дня должна ты топить мою печку и сама колоть для того дрова.

— Что ни прикажешь ты, все буду я делать, пока Господь Бог не избавит меня от моей скорби, — отвечала благородная девушка. — Но все–таки нечасто приходилось дочери моей матери самой колоть дрова.

— Пока я жива, будешь ты делать много такого, что редко доводится делать другим королевам. Надеюсь я поубавить в тебе спеси. Завтра же разошлю я по разным местам твою свиту. Очень уж много ты о себе думаешь, и я сумею унизить тебя и разрушить твои высокомерные надежды, — грозила Херлинда.

Разозлилась Херлинда и пошла к королю Хартмуту.

— Хетелева дочь только и знает, что превозносится над тобой и твоими друзьями, — сказала она ему, — лучше бы мне никогда не видать ее, чем слушать это!

— Что бы ни делала она, матушка, ты должна обходиться с нею ласково, — сказал на это Хартмут. — Я причинил ей так много зла, что она, конечно, может чуждаться меня.

— Что ни делай с ней, она никого не слушает! — говорила королева. — Она так упорна, что добром не заставишь ее полюбить тебя и стать твоей женой.

— Ну, так вразуми ее хоть настолько, чтобы стала она ко мне хоть не так враждебна и поклялась бы мне в верности.

В гневе ушла от него королева. Пошла она к хегелингским девушкам и сказала им:

— Ступайте работать, девушки, и делайте то, что я вам прикажу.

Тут разослала она их в разные концы, чтобы они подолгу не видали друг друга.

Бывшие герцогини должны были прясть шерсть, другие должны были ткать или чесать лен, те же, что умели вышивать по шелку золотом и драгоценными каменьями, должны были работать без устали. Самая знатная должна была служить при дворе и носить воду в покои Ортруны. Звали ее Хергардой. Была там и другая, родом из Галисии: злая судьба вырвала ее из Португалии. Вместе с дочерью Хагена приехала она из Ирландии к хегелингам. Была она дочь короля и сама владела замками и землями, а теперь должна была топить печи.

Все самые грубые и унизительные работы исполняли эти одинокие знатные девушки, пока не вернулся Хартмут домой, совершив целых три похода.

Потребовал Хартмут, чтобы показали ему его невесту. По всему ее облику видно было, что редко видала она покой и хорошую пищу.

— Хорошо ли жилось тебе, Кудруна, с тех пор, как я с моими воинами уехал отсюда? — спросил ее Хартмут.

— Должна была я работать, как служанка: вам это грех, а мне позор, — отвечала Кудруна.