Игорь Кузнецов - Русские были и небылицы

В селе Усолье, на Волге, в горах, и близ деревни Погребы (оба Сызранского уезда), тоже в горах, также предполагаются клады. Бывали примеры, что мужики, искатели кладов, ходили в Петербург подавать прошения о разрешении им искать клады. В селе Усолье лет тридцать тому назад велось даже следственное дело из-за кладоискательства.

Верстах в трех от Симбирска есть деревня Киндяковка на берегу Волги. Там в роще стоит довольно значительная, полуразвалившаяся беседка с различными надписями, произведением местных остряков. Там в прошлом веке, по народным рассказам, помещица угощала по ночам разбойничьих атаманов и их милых девушек, принимала все награбленное ими и скрывала; поэтому думают, что в Киндяковке в роще доселе хранится много богатых кладов.

Верстах в десяти от села Тувань (Курмышского уезда) находится большой бугор в лесу. Чувашское предание говорит, что он насыпан давным-давно: в старые годы жили на этом месте богатыри-великаны; один из них после пахоты разулся и вытряхнул землю из лаптя. Так образовалась целая гора. Объясняют также, что курганы насыпаны на зарытых сокровищах татарами, как, например, между Сурой и устьем реки Пьяны.

Между селом Помаево и деревней Атяшкино (Буинского уезда) хранится в овраге большой клад. Многие совались доставать его, но все разбегаются от страха, когда во время рытья начнут представляться то огненные змеи, то пальба пушечная, то катящиеся громадные камни. В 1752 году помаевский священник Кирилл Михайлов взялся во что бы то ни стало достать клад. Человек он был не робкого десятка, вооружился крестом и Евангелием от бесовского наваждения, но все-таки бежал от страха, так что забыл на месте и крест, и Евангелие.

В селе Миренках (Алатырского уезда) около одного оврага на Ефимовой горе жили прежде разбойники, имели отличные сады, зарыли множество денег и все это заколдовали. Сады эти показываются раз в году, и если кто войдет в них нечаянно, тот может рвать наливные яблоки, груши, орехи и всякие плоды; есть, сколько душа просит, но домой унести нельзя: лишь только пойдет он, как глаза очеренеют и он заблудится и не найдет следа. Один крестьянин набрел на этот сад, и ходил туда лакомиться раз в году. Однажды пошел он было домой, не взяв с собой ничего, и заплутал. Ходил, ходил по саду, не выйдет, да и кончено. Только вдруг слышит чей-то голос: «Семя-то в бороде унесешь!» Он стряхнул яблочные семечки с бороды и тотчас же вышел на дорогу. Если же кто пожадничает, пробудет долго в саду, то сад может захлопнуться, и он останется там круглый год.

Недалеко от села Стемасы (Алатырского уезда) в крутом овраге зарыты Пугачевым двенадцать бочек золота. Клад этот стерегут двенадцать чертей в виде солдат с ружьями; некоторые видят их в полночь и в полдень, другие слышат, как они в это время все вдруг выпаливают из ружей. Желающим завладеть этим несметным богатством строгие хранители клада предлагают выпить ведро соплей с харкотиной или доставить одну женскую голову. В прежние времена смельчаки не раз делали попытки рыть клад, но старания их были безуспешны, потому что они уклонялись от исполнения условий и хотели завладеть казной без всякой жертвы.

В селе Кроткове (Сенгилеевского уезда), говорят, есть обрытый канавами подвал, в котором висят на железных цепях двенадцать бочек золота. Один мужик брал из этого подвала деньги раз в год взаймы и доставлял их в назначенный срок; другой – пользовался деньгами даром…

Об этом, последнем, передают такой рассказ: «Был у нас в селе мужичок, темный богач; спросишь, бывало, его: “Откуда у тебя, дядя, что берется, давно ли ты был бедняком?” Ничего не говорит, а ухмыляется только… Ну а наверняка узнали, что он берет эти деньги прямо из клада в полночь на первый день Великого поста и после этого раза хворает всякий год. Значит, нечистые дать-то ему дадут, да отомнут ребра. И завсегда уж на Прощеный день он налижется страсть как, чтобы в пьяном-то образе было нечувствительно».

В селе Елшанка (Сенгилеевского уезда) дьячок стал рыть яму, чтобы поставить верею у ворот; вырыл не больше аршина в глубину и вдруг наткнулся на громадную корчагу, набитую битком серебряной монетой. Это неожиданное явление так поразило его, что он от радости и удивленья выпустил неприличное словцо, оттого корчага стала опускаться в землю и совсем провалилась.

В селе Павловка (Корсунского уезда) зарыты два клада, но взять их нельзя. Кто зайдет в одну пещеру, где хранится клад, там тотчас радушно насыплют ему полный подол золота и серебра, но только он выйдет, тряхнет деньги – они все тотчас превращаются в сор. В другой пещере рассыпано бесчисленное количество казны; но кто зайдет и вздумает брать себе из нее, откуда ни возьмись, выскочат дюжие молодцы и зададут ему жесткую припарку.

В Анненском лесу находится завидный клад, и у многих разгорались на него зубы, да больно страшно было приступить к нему – заклят он издавна. Только нашелся один смельчак, отстоял он молебен и пошел рыть этот клад. Едва он коснулся щупом плиты, которая покрывала котел с серебром, как выскочил оттуда цыган да за ним… Смельчак до того перепугался, что на другой день помер.

Известно, что клад даром не дается, а требует непременно жертвы из голов человеческих. Так в селе Барышка (Корсунского уезда) рассказывают об одном корыстолюбивом крестьянине, который пожертвовал своей женой и тремя снохами, чтобы достать кувшин с золотом из клада.

Близ села Труслейки (Корсунского уезда) саженях в тридцати возвышается Попова гора, на которой растет орешник. Когда поспели орехи, в 1848 году, ходили женщины собирать их. Набрав котомку орехов, одна женщина пошла домой и стала уже спускаться под гору, как вдруг услышала позади себя чей-то незнакомый голос: «Агафья!..» Оглянувшись, она увидела, что за ней катится золотая мера или четверик. Агафья со страха не могла ступить шага и не знала, что ей делать. Мера подбежала ближе и говорит ей:

– Агафья, возьми меня к себе, со мной будет тебе чем пожить на своем веку.

Агафья сначала согласилась: отчего же и не взять? Но мера отдавалась не даром.

– Давай сделаем уговор, – сказала она.

– Какой же будет уговор? – спросила Агафья.

– А вот какой, – отвечала мера, – отдай ты мне своего мужа и поживай в свое удовольствие.

Агафья совершенно опешила, потому что сильно любила своего мужа. Зло ее взяло, и она с досадой произнесла:

– Провались ты, проклятая, в землю, да чтоб и там тебе места не было!..

Мера тотчас загремела и провалилась, так что доселе можно заметить на этом месте небольшую яму.

В одном селе жила женщина, дурочка не дурочка, да и умной-то грех назвать. Идет она в сумерки из леса – теща послала ее искать корову, – раздумывает и чуть не плачет, что не отыскала корову и ей достанется от тещи. Вдруг подскакивает к ней медный кувшинчик на длинных ножках, похожий на самовар, только голосистее.