Лори Форест - 6e325473ededd6dd5956a26f7af57957

Винтер вздрагивает и качает головой:

– Нет, Эллорен Гарднер. Мои работы нельзя выставлять в галерее.

– Тогда мы повесим их у себя – в Северной башне.

Винтер отвечает мне серьёзным, взволнованным взглядом.

– Мои работы осквернят любой дом. Принесут с собой проклятие…

– Нет, Винтер, – мягко обрываю я её. – Твоим произведениям не место в углу позабытого всеми амбара. К тому же у нас холодно. Вечный сквозняк. В башне гобелены очень пригодятся. Я знаю, что ни ты, ни Ариэль холода не замечаете, но я так больше не могу.

– Картины можно повесить в коридоре, вдоль лестницы, – предлагает Джаред.

– А вот эти полотна с цветами – в коридоре наверху, – вступает Айс­лин.

– И небольшим скульптурам места хватит.

Мы поворачиваемся к Винтер, ожидая ответа.

– Хорошо, – тихо соглашается она. На её лице расцветает смущённая улыбка.

В Северную башню мы возвращаемся с поклажей. Джаред несёт несколько гобеленов, даже не сгибаясь под их весом, а мы с Айс­лин и Винтер тащим картины.

– Что, Чёрная Ведьма, ненормальных привечаешь? – встречает нас Ариэль. Она лежит на кровати, привалившись к стене. Глаза у неё полузакрыты, губы почернели, язык заплетается.

Знакомые симптомы. Опять жевала чёрные ягоды.

– Ты – самая чокнутая из всех, – продолжает она, пытаясь прожечь меня ненавидящим взглядом. – И держи своего дикого пса подальше от моих цыплят.

– Это ликан, – терпеливо отвечаю я. Как всё-таки раздражает манера Ариэль обзывать каждого встречного гадкими прозвищами. По-хорошему она разговаривает только с Винтер. Однако у меня язык не поворачивается её осуждать… Совсем недавно и я смотрела на мир сквозь призму предрассудков…

Джаред опускает гобелены на пол и бросает взгляд на Ариэль.

– Ты слышал, волчонок? – рявкает она. – Только тронь моих птиц, и я исполосую твою шелудивую

шкуру!

– Джареду не нужны твои цыплята, Ариэль, – спокойно отвечаю я, приставляя картины к стене.

– У этого чучела есть имя?

– Когда она заводится, лучше всего не обращать внимания, – объясняю я Джареду.

Он понимающе кивает.

Ариэль бессильно приваливается к стене, уставившись пустым взглядом в потолок.

Айс­лин и Джаред разворачивают гобелены, обсуждая, где и как их лучше повесить. Айс­лин выуживает из карманов крючки, прихваченные из галереи, и показывает их ликану.

Я устало опускаюсь на кровать рядом с Винтер.

– Что это за ягоды у Ариэль? – понизив голос, спрашиваю я. Давно надо было выяснить, да всё руки не доходили.

– Это нилантир, очень сильное снотворное и успокоительное, – грустно вздыхает Винтер, глядя на спящую или потерявшую сознание Ариэль.

Снотворное? Вот это неожиданность.

– О Древнейший! Винтер, но эти ягоды не разрешается покупать просто так. Это противозаконно! Где она их раздобыла?

– Не знаю, – качает головой эльфийка. – Знаю только, что, когда её бросили в тюрьму в Валгарде, с ней невозможно было справиться. Тогда-то ей и стали давать нилантир, чтобы она вела себя тихо.

– И если она перестанет есть эти ягоды, у неё начнётся обычная ломка. Она не может без нилантира. – Бедняжка Ариэль. Подумать только, каково ей…

Винтер кивает.

– Она сама тебе рассказала о тюрьме и ягодах?

– Нет, она никогда ни о чём не рассказывает. Я вижу её воспоминания, когда касаюсь её. – Поколебавшись, Винтер тихо добавляет: – Когда она ест нилантир, её воспоминания исчезают и на неё нисходит покой. Пустой и холодный, но всё же покой.

– Наверное, тяжело видеть мысли Ариэль.

– Бывает очень больно… – соглашается Винтер, поплотнее кутаясь в чёрные крылья.

Ариэль часто засыпает или просто лежит в объ­ятиях Винтер. И каждый раз мысли и воспоминания Ариэль перетекают к эльфийке, однако я ни разу не видела, чтобы Винтер отстранилась или вздрогнула.

– Вы с Ариэль настоящие подруги.

– Она мне как сестра, – тихо отвечает Винтер. – Я люблю её и хочу, чтобы она обрела покой. Но с нилантиром она лишь бредёт по бесконечному чёрному пути. Ягоды высасывают из неё силы капля за каплей. Из-за них она больше не может летать. Ей всё сложнее призывать огонь. Когда-то пламя являлось по одному её вздоху, но с каждым днём Ариэль теряет и эту силу. Ягоды оставляют в её теле особый запах. Он сочится сквозь её кожу и не проходит, даже когда она на время забывает о нилантире.

Икариты в Валгарде… От них так отвратительно пахло…

Может быть, им тоже давали эти ягоды? Бросили в клетку, когда они были маленькими? Неужели они были демонами с рождения или медленно сошли с ума, столкнувшись с невероятной жестокостью?

– А ты умеешь летать? – спрашиваю я Винтер. Она всегда кутается в крылья, как в чёрную шаль. Может быть, эльфийка жуёт нилантир вместе в Ариэль? Вряд ли… От неё никогда не исходит такой прогорклый, едкий запах, как от Ариэль.

Винтер грустно качает головой и приподнимает крылья.

– Нет, они слишком тонкие.

Айс­лин и Джаред уже закончили разбирать крючки для картин и гобеленов и готовы двигаться дальше.

– Кажется, у нас нет инструментов, – жалобно замечает Айс­лин, оглядывая нашу комнату.

– Мои инструменты всегда со мной, – уверяет её ликан.

– Как это? – Айс­лин в замешательстве морщит лоб.

– Я… не хочу тебя пугать, – неуверенно сообщает Джаред.

– Не понимаю.

– У меня есть когти. Очень… полезный инструмент.

– Я… я не испугаюсь, – сглотнув, отвечает Айс­лин.

Джаред закатывает рукав и поднимает руку, не сводя с Айс­лин глаз. Мы вместе как зачарованные смотрим на руку Джареда, которая постепенно покрывается шерстью, а вместо ногтей вырастают загнутые когти.

Ликан быстро проделывает в стене дыры, возвращает руке обычный вид и вставляет в отверстия крюки. Закончив, он поворачивается к Айс­лин.

– Очень… полезный инструмент, – подтверждает она, потрясённо глядя на Джареда.

Ликан проделывает в стене ещё несколько дыр и вставляет крючья, время от времени оглядываясь на Айс­лин, которая следит за его движениями уже более спокойно.

Далеко за полночь мы устраиваемся на полу возле камина.

Наша комната совершенно преобразилась. Все стены закрыты великолепными гобеленами, скульптуры и картины расставлены и развешаны в коридоре и вдоль лестницы. Северная башня превратилась в небольшую, но очень красивую галерею эльфийского искусства.

Я завариваю чай и разливаю по кружкам для всех, кроме Ариэль, она ещё не проснулась.

Джаред и Айс­лин по очереди читают стихи из книги, принесённой Джаредом, а Винтер внимательно слушает их, усевшись на подоконнике.

Постепенно веки Айс­лин тяжелеют, она то и дело зевает, и Джаред читает один. Его глубокий, размеренный голос приятно успокаивает, и я с удовольствием внимаю ему, прихлёбывая чай.