Такис Вюргер - Клуб

– Сидней, – сказал Фарвэлл, как будто это что-то объясняло. Он вздохнул, снова положил салфетку себе на колени и посмотрел на меня: – С тобой все в порядке, мой молодой друг?

Шарлотта взглянула на меня и вскрикнула. Я посмотрел вниз и увидел кровь, которая капала из моего носа прямо в беарнский соус, оставляя в нем красные разводы. Наверное, это открылась рана в носу, после того как Шарлотта ударила меня по затылку.

– Это из-за спарринга, извините, пожалуйста. – Я улыбнулся, потому что это выглядело слишком глупо.

Фарвэлл ударил по столу. Он выглядел очень довольным. На его лице появились морщинки от смеха.

– Второй полусредний вес, не так ли, Ханс? Я же могу называть тебя Ханс?

– Да, второй полусредний. – Я посмотрел в тарелку. – Пока что.

Шарлотта громко рассмеялась. Я удивился немного сам себе и не смог вспомнить, когда в последний раз пытался быть смешным.

– А можно мне принести немного льда из кухни? Мне не хотелось бы испортить вашу скатерть.

– Конечно. Подожди, я схожу с тобой. Мне это очень хорошо знакомо, однажды один парень из Оксфорда разбил мне нос. У меня кровь шла, как вода из гейзера.

Он поднялся и пошел вместе со мной в кухню.

Остаток вечера прошел в разговорах о боксе. Шарлотта откинулась на спинку своего стула и тихонько улыбалась, глядя на меня. Когда ее отец встал во время того, как подали шоколадный мусс, и показал комбинацию, с помощью которой выиграл один из своих боев, Шарлотта подняла свой стакан и кивнула мне.

После ужина она попрощалась, сказав, что очень устала. Она обняла отца и поцеловала меня в щеку, обняв рукой за шею.

Ангус Фарвэлл сказал, что хочет показать мне кое-что, протянул два тяжелых стакана и стал спускаться по лестнице в подвал. В одном из помещений находились бутылки с вином, заполняя собой стену от пола до потолка. На одной из полок стояли бутылки с виски.

– Ты разбираешься в виски? – спросил Фарвэлл.

– Я вообще ничего в этом не понимаю. – Выпитое вино придало мне храбрости.

– Я в твоем возрасте тоже ничего в этом не соображал.

Он взял с полки одну из бутылок, и мы пошли дальше в глубь подвала. Хозяин нажал на один из выключателей. Неоновый свет осветил боксерский ринг, рядом с которым свисали с потолка два мешка с песком.

– Это мое пристанище, – сказал Фарвэлл. Он открыл бутылку и наполнил стаканы.

Виски по вкусу был похож на торф и карамель. Фарвэлл сказал, что он надеется на то, что я весной буду бороться против Оксфорда. Тридцать девять лет назад он боксировал в своей весовой категории и победил. И для него было бы честью наблюдать, как я борюсь в его весовой категории.

– И что же ты хочешь делать дальше по жизни? – спросил он.

Мы прислонились к канатам ринга и всмотрелись в глубину подвала, как будто там скрывался ответ на этот вопрос. Я подумал, что, может быть, мне стоило сказать что-нибудь, что прозвучало бы амбициозно.

– Без понятия, честно говоря.

Он слегка прикоснулся своим стаканом к моему.

– За свободу, – произнес он и выпил свой виски.

У меня было такое чувство, что я должен еще что-нибудь сказать.

– Я имею в виду, что не знаю, кем буду работать, но я очень хотел бы когда-нибудь иметь семью и заниматься каким-нибудь делом, при котором смогу быть самим собой.

– Кем еще ты можешь быть?

Я молчал.

Фарвэлл положил руку мне на плечо:

– Это звучит довольно разумно. Учись в Кембридже, и со временем все образуется само собой.

– А чем занимаетесь Вы? – спросил я. Мне было тяжело обращаться к нему на «ты».

– Я инвестор в одном независимом частном акционерном обществе.

– Понятно.

Он рассмеялся:

– Это значит, что я работаю на инвестиционное общество, деятельность которого сфокусирована на финансировании расширения и роста компаний в сфере здравоохранения. В общем, мы с помощью денег сторонних людей покупаем фирмы, приводим их в порядок и продаем затем через пару лет другим.

– Понятно.

– В общем, я работаю на финансового инвестора, – сказал Фарвэлл. – И забочусь о том, чтобы из большого количества денег сделать еще больше денег. И – между нами – это абсолютно абсурдная профессия. Если ты когда-нибудь вознамеришься этим заняться, я запрещу Шарлотте общаться с тобой.

Я думал о том, что представился ему не своим именем, о том, что Шарлотта привела меня в этот дом, чтобы ее отец смог потом предложить мою кандидатуру для вступления в члены клуба Питта. И я до сих пор не знал, какие такие серьезные преступления послужили отправной точкой для того, чтобы привезти меня из Германии в Кембридж, или для того, чтобы обманывать своего собственного отца.

Через какое-то время Фарвэлл сказал, что подъехал автомобиль. Он предложил мне остаться у них на ночь, когда я приеду в следующий раз, чтобы мы смогли пару раундов провести на его ринге в подвале.

– И пригляди за Шарлоттой, – сказал он.

Я кивнул в знак согласия, чувствуя небольшую нервозность.

– Она кажется такой ранимой, – сказал я в надежде, что Фарвэлл не обидится на меня.

Отец Шарлотты кивнул:

– Место. Кембридж. Я думаю, что оно влияет на некоторых людей.

– Это люди, – сказал я.

– Что ты имеешь в виду?

– Что место – это всего лишь место. Это люди оказывают влияние на других.

Он снова кивнул.

– Пригляди за Лотти, – сказал он и добавил тихо: – Пожалуйста. – Ангус Фарвэлл сделал глубокий вдох, и его голос зазвучал более уверенно. Он качнулся, оттолкнувшись от канатов. – Потому что… ну, ты знаешь.

– Я знаю, – сказал я, хотя до сих пор ничего не понял.

Когда машина ехала по проселочной дороге в направлении Кембриджа, я смотрел из окна в ночь и был одновременно и уставшим и бодрым. Алкоголь и возбуждение работали друг против друга и переворачивали все внутри меня. Машина была большой и черной, водитель молчал. Я не принадлежал к этому миру, но в некоторые моменты этого вечера у меня возникало такое чувство, что я мог бы стать его частью. Я хотел вспомнить название виски, который мы пили, но у меня никак не получалось. Вероятно, дело было именно в виски или в том, что в эти дни всего было немного больше, чем обычно. В любом случае, я хотел бы, чтобы Ангус Фарвэлл стал моим другом. Морщинки, появлявшиеся на его лице, когда он улыбался, напоминали мне моего отца. Это было всего лишь случайное совпадение, созданное природой, но эта деталь пробуждала во мне очень теплое чувство. Было приятно говорить с ним о команде, я чувствовал эту близость, когда мы стояли бок о бок на ринге, прислонившись к канатам. Его подвал с рингом был просто великолепен. Я такого еще никогда не видел: канаты черного цвета, кожаные груши, аккуратно висящие на стенах рядом друг с другом, экзотические бабочки самых ярких цветов за стеклом.