Антон Еганов - Реальность фантастики 2008 №10-11(062-063)

ства, ни меня как индивидуума. В силу чего уезжает с порядочным и обес!

печенным человеком в другой город. Даст бог, у Валерика появится нор!

мальный отец, а не пьяная, амбициозная бездарь.

У Галки накипело. Слишком долго она молча выносила меня. Оттого и

выплеснула в записке обжигающий яд на самые больные места.

86

КИРИЛЛ ПАРТЫКА

НА БЕРЕГУ

Дальнейшее я помню смутно. Когда слегка приходил в себя, удивлялся ко!

личеству пустых бутылок, неуклонно заполнявших пространство мастерской.

Странно было, что я способен влить в себя столько спиртного. Кажется, я пы!

тался искать Галку и сына. Но — соответственно состоянию, а потому, ясное де!

ло, безрезультатно. Но если бы я их и нашел, это вряд ли бы помогло. Я слиш!

ком хорошо знал Галку: решившись на что!то, она сжигала за собой мосты.

Гоша появлялся редко. Он повадился летать на историческую родину по

делам бизнеса, который не сделал его богачом, но обеспечил вполне при!

личную жизнь. В одно из его появлений меня пришли выселять из мастерс!

кой за неуплату. Выслушав приказ очистить помещение, оглядев не без отв!

ращения мою персону и интерьер, Гоша махнул рукой: решим проблему!

Он в очередной раз оплатил мои долги.

Вечером того же дня пожарники и сотрудники МЧС сняли меня с крыши

16!этажного дома, откуда я как бы намеревался прыгнуть. Не знаю, решился

бы я прыгать или нет? Учитывая мое душевное состояние, не исключено, что и

решился бы. Но со стороны весь этот «суицид» выглядел как постыдная пока!

зуха, попытка привлечь к себе внимание и вызвать жалость. Протрезвев и осоз!

нав весь позор своих поступков, я решил непременно довести дело до конца.

Гоша был в городе. Узнав о случившемся, он приехал.

У меня имелся заграничный паспорт. Кажется, получая его в недавнем

прошлом, я надеялся на зарубежные турне по вернисажам. Гоша пытался со

мной поговорить, но лишь нажил головную боль. Тогда он через турфирму

с невероятной скоростью оформил мне визу и прочие документы, а потом

затолкал самолет.

— Я тебе не багаж! — заплетающимся языком орал я. — Куда ты меня тре!

люешь?!

— К чертовой матери подальше отсюда. Пока ты действительно не натво!

рил глупостей.

— А я не хочу.

— А тебя не спрашивают. Таких, как ты, вообще не спрашивают.

— Зачем ты со мной возишься? Я бездарь, алкаш и вообще жалкая мразь!

— У тебя нет терпенья, — подумав, сказал Гоша. — Ты истинный русский

художник.

— А ты еврейский ростовщик, который... — я хотел добавить что!нибудь

особенно едкое, но Гоша прервал нашу беседу.

От раскаленного солнцем аэропорта автобус часа за четыре домчал меня

до приморского города, уступами спускавшегося с горной гряды к полосе

прибоя. Здесь оказалось не многим прохладней, хотя уже почти стемнело.

Изъясняясь главным образом по!русски — выходцев из России здесь было

хоть отбавляй, — я добрался до блошиного отеля, в котором Гоша заброни!

ровал для меня номер. Первые недели он вообще держал меня на голодном

пайке, предоставив самому себе. Он по!прежнему оставался в России.

Деньги прислал лишь тогда, когда я стал приходить к прибрежному кафе и

втайне наслаждаться кофейным запахом. Не думаю, что у Гоши были шпи!

87

КИРИЛЛ ПАРТЫКА

НА БЕРЕГУ

оны. Он просто слишком хорошо знал меня, чтобы просчитать последова!

тельность моих жизненных циклов. И все же я не мог взять в толк, на кой

черт я ему сдался — лишняя, расходная и довольно отталкивающая обуза?!

…Мне кажется, я догадывался, в чем причина моих неудач. Со зрением у

меня все было в порядке. Я видел мир таким, каков он есть. На холст, есте!

ственно, я переносил собственное впечатление от увиденного, эмоцию, игру

цвета и формы, которую, как я самонадеянно полагал, не замечают осталь!

ные. Вот тут!то и крылась заковыка. Кисть выписывала совсем не то, что

создавало мое творческое «эго». И это «не то» ни в какую не желало подчи!

няться моей воле и мастерству. Обычно картины, которые я писал, я нена!

видел. И почти не удивлялся, что они не имеют успеха. Я не был последним

профаном по части теории и психологии творчества. То, что происходило со

мной, смахивало не то на творческую несостоятельность, не то вообще на

психопатологию. Картины писали сами себя , и я ничего не мог с этим поде!

лать. И я был уверен, что в своей самостоятельности писались они гораздо

хуже, чем это могло выйти при участии моей творческой составляющей.

Но ничем иным я заниматься не хотел. Я как будто старался доказать ко!

му!то и самому себе, что могу справиться с непослушной кистью и преда!

тельской рукой. Это стремление захватило меня целиком, превратившись в

наваждение, в психоз. Я не мог остановиться на полдороге. Я должен был

дойти до конца, каким бы он ни оказался. Мне нужен был итог: победа или

бесповоротное осознание поражения. Тогда можно было что!то решать. Но

до итога мне было, кажется, еще далеко. Единственное изменение, которое

я обнаружил в себе, попав на берег теплого моря, — это физическое, до рво!

ты, отвращение к рисованию. Стоило мне взять в руки карандаш и занести

его над бумагой, я испытывал острую дурноту.

Я оказался в занятном положении: в совершенном одиночестве (Гоша

обещал прилететь недели через три), в совершенно чужом городе совер!

шенно чужой страны, на берегу равнодушного моря; никому на свете не

нужный, не знающий, чем себя занять; неспособный к рисованию и прояв!

ляющий довольно отчетливые суицидальные наклонности. Нет, я еще не

свихнулся окончательно и не жаждал кончины как избавления. Но я боль!

ше ничего не хотел в этой жизни. Ничего и никого. Мне стало на все напле!

вать. Даже пить мне не хотелось, и сейчас я прихлебывал виски скорее по

привычке, чем по необходимости.

…Я добрел до другого края пляжа, вскарабкался по валунам волнолома, присел на один из них. Камень был теплым, душная ночь не остудила его.

Вода казалась темной, она не фосфоресцировала. Она шелестела прибреж!

ным песком, мощно вздыхала далекой волной, поднятой корабельным вин!

том. Она жила своей жизнью, вечной и равнодушной.

Позади себя я услышал шлепанье шагов — мокрыми босыми ступнями

по камню. Я оглянулся. По гребню волнолома ко мне двигалась женская

фигура. Я поморщился. Гости мне были ни к чему. Но незнакомка уже

приблизилась настолько, что ее стало можно рассмотреть в полумраке.

88

КИРИЛЛ ПАРТЫКА

НА БЕРЕГУ

Стройное, упитанное тело благополучной дочери благополучной страны.

Слипшиеся мокрые волосы. Пестрое бикини. Остальное скрывала темень.

Девушка бесцеремонно уселась напротив меня.