Антон Еганов - Реальность фантастики 2008 №10-11(062-063)

печатала «этих бухарей».

Папка под мышкой почти ощутимо жгла бок.

И еще: открывать ее отчего!то было страшно.

153

СЕРГЕЙ ЛЕГЕЗА

РАЗ, ДВА, ТРИ — ГОРИ!

* * *

Есть некая тайна, — писал Константин, мешая разумные слова с откро!

венным бредом. В силу своей природы, эта тайна непроизносима, но мы

всегда можем заметить ее присутствие по движению теней на стенах наших

пещер. Человечество раз за разом подкрадывается к сущности этой тайны, но раз за разом отступает, оставаясь не в силах с ней совладать. За послед!

ний век ближе всего к тайне, пожалуй, приблизились между мировыми

войнами, когда система конвенционального знания дала трещину, и самые

пытливые, всматриваясь в эту трещину, сумели многое увидеть. Таковы, например, Великие Древние Боги, такова борьба Огня и Льда, такова Лему!

рия и Гондвана. Нет!нет, сами теории — бессмысленны, однако же в каждой

из них скрыта крупица истины. Да и потом, позже, после войны — порой

случались прорывы. Скажем, теория «осевого времени»: ни Ясперс, как и

никто другой, не сумели вскрыть причину этого всплеска, держась только

общих суждений, не дающих нам почти ничего. Однако же явственно, что

эффект «осевого времени» может и должен рассматриваться как следствие

чего!то еще, чего!то совершенно особенного....

Анатоль сидел на полу, обложившись листами из папки. Тупо болела, от

затылка к вискам, голова, а в глаза словно сыпанули песка. Разбираться с

записками шурина было нелегко. То есть, некоторая система несомненно

просматривалась, однако попытка выдернуть ее из наслоения фантастичес!

ких либо совершенно бредовых допущений потерпела крах. И все же систе!

ма чужого безумия захватывала внечеловеческой стройностью и даже стро!

гостью. И до кризиса отличавшийся богатым воображением и способ!

ностью к неочевидным выводам, слетев с нарезки, Константин не утратил

умения возводить стройные конструкции вероятностей. Впрочем, ничто из

прочитанного не объясняло всех странностей произошедшего с зятем — да!

же тех, о которых Анатолю было известно из путанного рассказа сестры. И, конечно, ничто не объясняло упорного желания Катьки выполнить обе!

щанное Костику и отдать папку ему, Анатолю.

Анатоль перегнулся, подцепил кончиками пальцев отложенную до време!

ни папку (была она еще наполовину полной), однако не удержал, листы ве!

ером скользнули по паласу. Оказалось, кроме прочих бумаг, там было нес!

колько рисунков, не замеченных ранее: Анатоль притянул их, рассматривая.

Торопливые, но умелые наброски. Внизу каждого листа — затейливая

монограмма (кажется, переплетенные латинские «R» и «S»). Штрихи —

резкие, без тщательной проработки деталей, однако изображение, казалось, оживало, стоило расфокусировать взгляд. Набросок пейзажа: пологие, при!

давленные к земле горы, медиевальные развалины и мрачный ельник, а над

ними — острые звезды, складывающиеся в почти узнаваемые созвездия.

Несколько рисунков одного и того же лица: старик с одутловатыми черта!

ми, заостренными старой болью, сросшейся, казалось, с телом навсегда. Не!

большой приземистый домик, но что!то в его пропорциях — откровенно пу!

гающе. Несколько деревьев: каждое прорисовано максимально тщатель!

154

СЕРГЕЙ ЛЕГЕЗА

РАЗ, ДВА, ТРИ — ГОРИ!

но — многим тщательней остальных рисунков. Старые толстые стволы, спутанные ветви, наросты: будто лица проступают под корой.

Учитывая, что сам Константин рисовать не умел категорически, присут!

ствие рисунков в папке казалось странным. Особенно если помнить, что

вот уже года два он не выходил из дому без присмотра Катьки, а выходил —

куда как редко.

К тому же рисунки вызывали странное чувство: словно бы невозможно

вздохнуть полной грудью, а в глазах постоянно стоят слезы, размывая все

вокруг неопределенной пеленой.

— Схожу с ума, — пробормотал Анатоль.

Между рисунками затерялся небольшой — в половину тетрадного лис!

та — клочок бумаги. Торопливым Костиным почерком там было написано:

«68!й! И страх окутал их, и скрылись они в нем, словно в тумане.... Прове!

рить: монеты! Йаддит!». Бумага в некоторых местах прорвалась, словно

Костя писал, положив ее на что!то мягкое и слишком торопясь при том.

«Йаддит».... Что!то знакомое. Не то «ёж»!«йошь», не то что!то другое, причем встречалось ведь — недавно совсем. Ну точно, вот же оно: закавы!

ченная выписка на одном из листков: «...догадался, соединив отрывки сно!

видений и данные из манускриптов мудрецов Йаддита, что ключ, изготов!

ленный на Земле, в Гиперборее, мог изменять лишь угол наклона плана че!

ловеческого сознания. Однако ему был подвластен планетарный угол нак!

лона, и с его помощью частица Картера могла путешествовать во времени, не меняя своей телесной оболочки». «Ключ» и «угол наклона плана челове!

ческого сознания» — жирно отчеркнуто. И — пометка об авторе.

Анатоль прочитал и захихикал в легкой истерике. «Ктулху фтагн», зна!

чит? То есть, все идеи и многозначительности, все опорные камни в запис!

ках Кости — только реминисценции на фантазии новоанглийского мизант!

ропа, легшие на плодородную почву безумия?

Он отложил бумаги и отправился варить кофе — необходимость переку!

рить ситуацию сделалась совершенно невыносимой. Истерика все не уни!

малась, подкатывая к горлу неконтролируемым смешком. А хорош я, навер!

ное, со стороны, — подумалось мельком, и рука в очередной раз дрогнула от

сдерживаемого хохота, просыпая сахар.

Представляю, думал, судорожно заглатывая сладкий кофе, представляю, как бы оно выглядело: молодой философ вступает в схватку с Ужасом!из!

Бездны. Мрачные Древние Боги рукоплещут щупальцами и отчаянно свистят.

Так он веселился, пока снова не позвонила Катерина.

* * *

— ....такие дела, — закончил опер (как его? Седыщев? Следыщев?) и от!

кинулся на спинку стула.

Анатоль же все глядел на бумажный конверт, из которого высыпалась по

столу горсть мелких вещей: ключи, огрызок карандаша, квитанции на квар!

тплату.... И монеты. Три штуки. Медные кругляши, привет из пионерского без!

155

СЕРГЕЙ ЛЕГЕЗА

РАЗ, ДВА, ТРИ — ГОРИ!

заботного детства. Стакан минералки с сиропом. Три коробка спичек. Проезд

на трамвае. Куда все подевалось? Не иначе, как в Обиталище Древних Богов.

— Не понимаю, — сказала Катерина.

Была она бледной, вытянутой в ниточку и напряженной, словно струна: тронь — взвоет.

Анатоль перегнулся и накрыл ее ладонь своей.

Катерина, впрочем, резко и даже зло высвободилась.

— Не понимаю, — повторила. — Что значит: «Повреждения не установ!