Джон Ирвинг - Дорога тайн

Отец Альфонсо и отец Октавио выбрали для посыпания пеплом время сиесты, но некоторые бездомные – пьяницы и хиппи, которые ошивались на Сокало, – любили церкви, поскольку там можно было соснуть в полдень. Самые задние скамьи иезуитского храма были временным местом отдыха для этих нежелательных лиц, поэтому два старых священника хотели, чтобы церемония посыпания пеплом прошла в тишине. Посыпание пепла, пусть лишь у ног Девы Марии, было необычной просьбой. Отец Альфонсо и отец Октавио не хотели, чтобы паства решила, будто каждый может посыпать пеплом храм Общества Иисуса.

«Будь осторожен с маленьким Иисусом – не попади пеплом ему в глаза», – говорила Лупе брату.

Хуан Диего, держа кофейную чашку, из которой Лупе когда-то любила пить горячий шоколад, почтительно приблизился к непроницаемой Марии-монстру.

– Пепел, кажется, подействовал на тебя… я имею в виду, в прошлый раз, – осторожно начал Хуан Диего. Трудно было понять, как говорить с таким громоздким существом. – Я не пытаюсь тебя обмануть. Этот пепел – не она, это просто ее одежда и несколько вещей, которые ей нравились. Надеюсь, все о’кей, – сказал он гигантской Деве, посыпая толикой пепла трехъярусный пьедестал, на котором стояла Мария-монстр.

Ее большие ступни в неестественном сочетании с ангелами, застывшими в облаках, представляли собой довольно бессмысленную композицию. (Невозможно было посыпать пеплом ноги Девы Марии, чтобы пепел не попал в глаза ангелам, но Лупе ничего не говорила про осторожное обращение с ангелами.)

Хуан Диего продолжал сыпать пепел, заботясь о том, чтобы он не попал на искаженное страданием лицо скукоженного Христа. В маленькой чашке пепла оставалось совсем немного.

– Можно мне кое-что сказать? – вдруг спросил брат Пепе.

– Конечно, Пепе, – ответил отец Альфонсо.

– Говори, Пепе, – попросил отец Октавио.

Но Пепе спрашивал не двух старых священников; он упал на колени перед великаншей – он спрашивал ее.

– Один из нас, наш любимый Эдвард, наш дорогой Эдуардо, хочет кое о чем спросить тебя, Матерь Мария, – сказал Пепе. – Не так ли, Эдуардо? – Брат Пепе повернулся к айовцу.

Эдвард Боншоу оказался более смелым, чем до сих пор считала Флор.

– Прости, если разочаровал тебя, – обратился сеньор Эдуардо к бесстрастной с виду Марии-монстру, – но я отказываюсь от принятых на себя обетов. Я влюблен. В нее , – добавил айовец, посмотрев на Флор; его голос дрожал, когда он склонил голову к большим ногам Девы Марии. – Простите, что разочарую вас, – сказал Эдвард Боншоу, посмотрев через плечо на двух старых священников. – Пожалуйста, помогите нам – отпустите нас, – попросил сеньор Эдуардо отца Альфонсо и отца Октавио. – Я хочу взять с собой Хуана Диего – я предан этому мальчику, – сказал айовец двум старым священникам. – Я позабочусь о нем как следует, обещаю тебе, – взмолился Эдвард Боншоу, снова обратившись к гигантской Деве.

– Я люблю тебя, – сказала Флор айовцу, который начал всхлипывать, его плечи вздрагивали – он был в гавайской рубашке с попугаями в ярких пышных кронах деревьев. – Я совершала сомнительные поступки, – внезапно обратилась Флор к Деве Марии. – У меня было не так много возможностей познакомиться с теми, кого называют хорошими людьми. Пожалуйста, помогите нам, – сказала Флор, поворачиваясь к двум старым священникам.

– Я хочу другого будущего! – воскликнул Хуан Диего – обратившись поначалу к Марии-монстру, но у него не осталось пепла, чтобы насыпать у ног безмолвной великанши. Тогда он повернулся к отцу Альфонсо и отцу Октавио. – Позвольте мне уехать с ними, пожалуйста. Я попробовал здесь – дайте мне попробовать в Айове, – взмолился мальчик.

– Это позор, Эдвард… – начал было отец Альфонсо.

– Вы двое – что за идея! Чтобы вы двое воспитывали ребенка… – пробормотал отец Октавио.

– Вы не супружеская пара! – сказал сеньору Эдуардо отец Альфонсо.

– Ты даже не женщина! – сказал Флор отец Октавио.

– Только супружеская пара может… – начал отец Альфонсо.

– Этому мальчику нельзя… – возмущенно начал отец Октавио, но доктор Варгас перебил его.

– Каковы шансы этого мальчика здесь? – спросил Варгас двух старых священников. – Каковы перспективы Хуана Диего в Оахаке после того, как он оставит «Дом потерянных детей»? – повысил голос Варгас. – Я только что осматривал звезду «La Maravilla» – саму Диву! – чуть ли не кричал Варгас. – Если у Долорес не было ни единого шанса, то каковы шансы у этого ребенка свалки? Если мальчик поедет с ними, у него будет шанс! – кричал Варгас, указывая на человека-попугая и Флор.

Получалось не то тихое посыпание пеплом, которое имели в виду два старых священника. Своими криками Варгас разбудил бездомных; с задних скамей храма поднялись пьяницы и хиппи – разве что за исключением одного хиппи; он заснул под скамьей. Грязные ноги хиппи в жалких сношенных сандалиях торчали у всех на виду в центральном проходе.

– Мы не спросили вашего научного мнения, Варгас, – саркастически заметил отец Альфонсо.

– Пожалуйста, говорите тише… – попытался урезонить Варгаса отец Октавио.

– Это мне решать, как говорить! – взвизгнул Варгас. – А что, если мы с Алехандрой захотим усыновить Хуана Диего… – начал он, но отец Альфонсо его перебил.

– Вы не женаты, Варгас, – спокойно произнес отец Альфонсо.

– Это по вашим правилам! Какое отношение ваши правила имеют к тому, как люди живут на самом деле? – спросил его Варгас.

– Это наша церковь, это наши правила, Варгас, – тихо сказал отец Альфонсо.

– Мы – Церковь правил… – начал было отец Октавио. (Пепе слышал это его высказывание уже в сотый раз.)

– Мы сами устанавливаем правила, – заметил Пепе, – но разве мы не можем их нарушить? Я думал, мы верим в милосердие.

– Вы все время оказываете услуги «властям» – они должны вам услужить в ответ, не так ли? – спросил Варгас двух старых священников. – У этого мальчика не больше шансов, чем у этих двоих… – начал было Варгас, но отец Октавио внезапно решил прогнать бездомных из храма; он отвлекся.

Только отец Альфонсо слушал Варгаса, поэтому Варгас замолчал, хотя даже ему было понятно, что продолжать разговор бессмысленно. Не было никакой надежды, что удастся переубедить двух старых священников.

Хуан Диего, например, перестал их просить.

– Пожалуйста, сделай что-нибудь! – в отчаянии сказал мальчик гигантской Деве. – Ты ведь не просто кто-то, но ты ничего не делаешь! – крикнул Хуан Диего Марии-монстру. – Если ты не сможешь мне помочь… Ладно, ладно… но разве ты ничего не можешь сделать? Просто сделай хоть что-нибудь, если можешь, – сказал мальчик громоздящейся статуе, но голос его затих. Он уже не вкладывал душу в эти слова. То немногое, что было в нем от веры, исчезло.