Энтони Готтлиб - Мечта о Просвещении [Рассвет философии Нового времени]

Человек, родившийся слепым, не имеет представления о цвете, потому что у него нет зрения, которое могло бы дать ему это представление; а человек, рожденный глухим, не имеет представления о звуке, потому что у него нет слуха, с помощью которого он мог бы о звуке узнать. Это верно до такой степени, что, если бы мог жить человек, лишенный всех чувств… тогда он ни о чем не имел бы понятия и, следовательно, ничего не мог бы вообразить.

В этом суть известного высказывания: «Нет ничего в разуме, чего не было раньше в чувствах», а также утверждения, что сознание — это пустая табличка, на которой ничего не выгравировано или не нарисовано [56] Pierre Gassendi, Institutio logica (1658), pt. 1, canon II, trans. H. Jones, Van Gorcum, 1981, p. 84. .

Локк, как известно, во многом полагал, что человеческий разум поначалу, скорее, похож на чистый лист бумаги и что никакие наши знания не являются врожденными; вскоре мы перейдем к этому часто неверно понимаемому мнению. Но сначала стоит поближе взглянуть на то, как предположительно формируются наши идеи из первичного материала опыта. Эта гипотеза была повторяющейся темой в ранней философии: она встречается не только у эпикурейцев, чьим последователем был Гассенди, но и у некоторых древних стоиков, святого Фомы Аквинского и других средневековых схоластов, Гоббса и многих других. Новизна подхода Локка заключалась в том, чтобы изучить теорию глубже, чем это делали ранние мыслители, и развить ее следствия.

Локк не думал, что все наши идеи возникают непосредственно из наблюдений за внешним миром. Многие из них, писал Локк, появляются из наблюдения за внутренними действиями нашей души, за тем, как она воспринимает идеи, получаемые извне, то есть из интроспекции, которую он называет рефлексией. Простые идеи, порождаемые ощущением или рефлексией, затем усложняются и обрабатываются душой, для того чтобы составлять более сложные. Таким образом, идея снега складывается из таких идей, как белый, холодный и мокрый, которые мы получаем посредством своих чувств. А теперь возьмем более замысловатое измышление — рецепт Локка для идеи Бога:

…мы приобретаем идеи существования и продолжительности, знания и способности, удовольствия и счастья и разных других качеств и способностей, которые лучше иметь, чем не иметь. И когда мы хотим образовать идею, возможно более подходящую высшему существу, мы расширяем каждую из этих идей посредством идеи бесконечности и, соединяя их вместе, составляем свою сложную идею Бога [57] Локк Дж. Опыт о человеческом разумении // Там же. С. 366. .

Хотя простые идеи воспринимаемых качеств пассивно запечатлеваются на чистом листе бумаги сознания, разум далеко не пассивен, когда производит более сложные идеи. Например, идея власти формируется, пишет Локк, когда мы замечаем изменения, происходящие в мире, затем размышляем над этими изменениями и делаем вывод, что «подобные же перемены будут происходить и в будущем в тех же самых вещах, от тех же самых действующих сил и теми же самыми способами» [58] Там же. С. 284–285. . Замечая, размышляя и рассуждая, мы развиваем идею, что определенные объекты обладают определенными способностями делать вещи, например что огонь обладает способностью плавить золото. Таким образом, разум активен и рационален в овладении такими сложными понятиями.

Вот почему неверно описывать представления Локка об умственной деятельности в духе «ассоцианизма». Некоторые историки и современные учебники психологии преподносят их так, будто Локк «представлял характер человека полностью как результат научения на опыте через ассоциацию идей» [59] Roy Porter, The Creation of the Modern World, Norton, 2000, p. 263. . Это попадание пальцем в небо. В короткой главе, добавленной в качестве послесловия к более поздним изданиям «Опыта», Локк объяснил, что он называет ассоциацией идей:

…идеи, сами по себе вовсе не родственные, в умах некоторых людей соединяются так, что очень трудно разделить их… и, как только одна такая идея проникает в разум, вместе с нею сейчас же появляется соединенная с нею идея… <���…> Обычай устанавливает привычки мышления в сфере разума… которые, пущенные однажды в ход, продолжают идти теми путями, к которым привыкли и которые от частого движения по ним превратились в ровную дорогу, так что перемещение по ней становится легким и как бы естественным [60] Локк Дж. Опыт о человеческом разумении // Там же. С. 451–452. .

В качестве примера этого процесса «ассоциации» Локк упомянул детей, которые, когда бы ни оказались в темноте, думают о гоблинах, потому что им рассказывают слишком много сказок. Он также приводит пример человека, который однажды объелся меда, а потом чувствовал тошноту всякий раз, когда думал о меде. Локк рассматривал «такие неверные и неестественные сочетания идей» как мягкую, но потенциально опасную форму безумия, которая становится причиной суеверий, иррациональных страхов и на самом деле многих «заблуждений в мире» [61] Там же. С. 457. . Эта глава имела большое, но неоднозначное влияние. Хотя Локк рассматривал пассивную ассоциацию идей как досадное заблуждение ума, совсем не типичное для его нормального функционирования, представители более позднего философского направления, «ассоцианизма», к которому принадлежали Хартли и Юм, утверждали, что это основа умственной деятельности. Локк был бы ошеломлен, обнаружив, что позже сам будет к ним причислен.

Локк возражал бы против «ассоцианизма» по тем же причинам, по которым с подозрением относился к теории, что знание заложено в нас от рождения: обе концепции представляют разум более ленивым, чем он есть. Если бы мы рождались с готовым набором истин, заложенных в наших головах, мы бы не пытались сами что-то предпринимать. И если бы наши идеи формировались лишь посредством субъективных ассоциаций, для рациональности оставалось бы мало места.

Свою атаку на «врожденные понятия» Локк начал с рассмотрения двух на удивление бессодержательных максим: «Невозможно, чтобы одна и та же вещь была и не была» и «Что есть, то есть». Странный, казалось бы, отправной пункт, однако эти положения рассматривались схоластическими философами как в некотором смысле самые известные и фундаментальные истины. Утверждалось, что все их принимают и что лучшее объяснение этого всеобщего согласия состоит в том, что еще до появления человека на свет «в разуме есть некие врожденные принципы» [62] Там же. С. 96. . Но это неправда, что все поддерживают эти максимы, доказывает Локк. Возьмите детей и идиотов: они о них просто не думают. Как такое может быть, если они запечатлены в их умах?

Кто-то, вероятно, возразит, продолжает Локк, что каждый, кто обладает силой разума, согласится с ними. Но, если вам нужно развивать свои мыслительные способности, прежде чем вы овладеете этими знаниями, в каком смысле они были у вас с самого начала? Конечно, это были бы не сами истины, а лишь способность их узнать. В таком случае, что такого особенного в этих принципах? Почему бы не сказать, что все истины, с которыми согласился бы любой разумный человек, такие как «Черное не есть белое», или «Четырехугольник не есть круг», или «Горечь не есть сладость» [63] Там же. С. 106. , точно так же врожденные? Однако это создало бы еще больше проблем, утверждает Локк. Ибо как знание о том, что, например, белое это не черное, может быть врожденным? Это возможно, только если идеи белизны и черноты сами также являются врожденными. И конечно же, все признают, что наши представления о воспринимаемых чувствами качествах, таких как цвет, приобретаются с опытом и, следовательно, не врожденные.