Маргарита Дорогожицкая - Змеиное варенье

— Помогите мне, господин инквизитор. Я даже скажу вам пожалуйста и, может быть, спасибо. Но если тошнота не пройдет, вы отсюда не выйдете. Я вас…

— Помолчите, — оборвал я ее и обошел сзади, подтолкнув на середину комнаты. — Станьте ровно. Да разогнитесь же.

Качка была несильной, собственно говоря, я ее и не замечал, а вот Лидия с трудом удерживала равновесие. Я придержал ее за талию, решительно отогнав порочные мысли.

— Морская болезнь проистекает не столько от слабости тела, сколько от слабости духа. Вы внушили себе, госпожа Хризштайн, — я за подбородок поднял ей голову и постучал пальцем по виску, — вот здесь внушили, что вам худо.

— Вы мне проповеди читать собрались? И хватит меня лапать! Хватит издеваться! Это невыносимо…

— Забудьте обо мне. Сосредоточьтесь на дыхании. Дышите глубоко, но не грудью, а животом, — после секундного колебания я все же положил руку ей на живот. — На вдохе живот выпячивается, а на выдохе он должен прилипнуть к спине.

— Да идите вы к демону!..

— Прекратите злиться. Просто попробуйте.

Я проследил, как Лидия сделала пару вдохов, и покачал головой. Мне пришлось взять ее за руку и положить ее ладонь ей на грудь.

— Грудная клетка не должна вздыматься. Держите вот здесь руку, а вторую положите себе на живот. Следите за дыханием.

— Отойдите от меня, — сквозь зубы выдавила она и с шумом выдохнула.

Я послушно отошел и встал напротив, наблюдая за ее потугами.

— Дышите ртом, если нос заложен.

— Меня… сейчас… вырвет…

— Вам нечем. Не выдумывайте. Соразмеряйте дыхание с качкой. Уберите все эмоции, очистите разум от всего лишнего, наполнитесь пустотой. Представьте себя океаном и дышите вместе с ним. А еще… Да, пожалуй, стоит попробовать…

Вдох-выдох… Убью козлину кошачью… Как только вычухаюсь… так сразу и убью… Что же ему все неймется?

— …Да, пожалуй, стоит попробовать…

Как же унизительно!.. Мало того, что Кысей видит меня раскисшую и страшную, как смертный грех, так еще это жуткое ощущение собственной беспомощности… Тошнота подкатила к горлу, а в носу засвербело. Как будто желая еще больше меня унизить, инквизитор подошел и отцепил мою руку от спинки кровати.

— Выпрямитесь. Ноги ровнее, — он удержал меня за плечи, раздражая своей близостью. — Да расслабьте уже руки.

Он свел мои ладони вместе в молитвенном жесте и заставил поднять их над головой. Я чувствовала себя уродцем, выставляемым в балагане на потеху жестокой публике.

— Держите спину ровно, руки не опускайте.

— Может, мне еще молиться прикажете? — выдавила я между вдохами-выдохами.

— Да, можете. Молитва заступнице Милагрос очень удачно попадает под ритмику дыхания. Хотя медитировать можно и без этого. Согните в колене правую ногу.

— Вы издеваетесь?

— Я не имею привычки издеваться над людьми, — серьезно ответил он и постучал меня по колену. — Поднимайте. Это самое простое упражнение в храмовом комплексе для укрепления духа и тела.

— Я упаду, — выдохнула я. — Почему вы не можете просто помолиться за меня… И явить чудо… как на венчании…

— Госпожа Хризштайн, — Кысей не стал дожидаться, присел на корточки и взял меня за лодыжку, — Единый дарует чудо тому, кто сам этого добивается. А вы… Прижмите ступню к внутренней стороне бедра противоположной ноги.

— Чего?!? — возмущенно покачнулась я в этой неудобной позе, но была им удержана. — Вы с ума сошли?

— Секрет сохранения равновесия во взгляде, — невпопад ответил он. — Смотрите вниз. Когда почувствуете себя уверенно, можете поднять глаза и смотреть прямо перед собой. А когда обретете настоящую веру и сможете поднять очи к Единому, то тошнота исчезнет. И не забывайте о дыхании. Я в вас верю, вы сможете.

Инквизитор отпустил меня и убрал руку с талии, а я застыла в нелепой позе, раскачиваясь на одной ноге, с руками, сложенными домиком над головой. Вдруг начали ныть мышцы в спине, о существовании которых я даже не подозревала. Каждый вдох грозил нарушить хрупкое равновесие, его приходилось подгадывать под следующий наклон корабля. Меня душил кашель, но я была намерена держаться до последнего, чтобы не доставить этому небритому убожеству удовольствие лицезреть мое падение. Самое ужасное, что он не собирался уходить, а спокойно уселся в кресло и теперь задумчиво разглядывал меня.

— Прекратите на меня пялиться!

— Я могу уйти, — пожал плечами он, — но вы же сами грозились не отпускать меня до тех пор, пока не пройдет ваш недуг… Так что я лучше подожду…

— Не смотрите на меня.

— Хорошо, — послушно согласился Кысей и отвел глаза. Его присутствие меня раздражало. Раздражал его заросший щетиной подбородок, раздражала нелепая мантия, раздражало сытое самодовольное превосходство, раздражало то, что он даже не замечал качку, раздражало, что он начал листать книги, неосторожно оставленные на секретере…

— Оставьте в покое мои вещи!

— Почему? Вам есть что скрывать? — он пролистал и отложил в сторону справочник по редким ядам и потянулся за книгой Матушки Ген, укутанной в шелк. Если он увидит письмена на ткани, то…

— А вы знаете, кажется, получается, — выдохнула я, с тревогой следя, как инквизитор разматывает шелк. — Особенно, когда я стала соразмерять дыхание в такт более приятному занятию. Зачем представлять море, если можно представить… да, страницу восемь в той книге, которую вы держите в руках…

Кысей недоуменно нахмурился и поспешил раскрыть книгу, даже не взглянув на шелк.

— Это гаяшимский? Вы разве знаете этот язык?

— А зачем знать, если там есть картинки… Восьмая страница, господин инквизитор…

Он послушно пролистал и застыл, уставившись на откровенный рисунок. Стыдливый румянец проступил на его щеках. Кысей возмущенно скомкал страницу в кулаке и вскочил на ноги. Фолиант полетел на пол вместе с шелком.

— Какая гадость! Как вы можете!..

— Почему же гадость, — выдохнула я с облегчением, что опасность миновала, а потом удивленно обнаружила, что тошнота действительно отступила. — Вы же не пробовали. Или я чего-то о вас не знаю?

Он прикрыл глаза на несколько секунд, пытаясь успокоиться, но я не собиралась давать ему такую возможность.

— Хотя неважно. В моем воображении вам придется составить мне компанию в этих… упражнениях. Да, именно так… — я шумно вдохнула воздух и добавила на выдохе, — хотя думаю, что страницы с тридцатой по пятьдесят восьмую мы пропустим. Меня еще немного мутит, и вкус мужского семени на языке едва ли будет способствовать улучшению…

— Замолчите! — рявкнул он, гневно потрясая пальцем у меня перед носом. — Вы не смеете!.. Вы уже забыли собственное обещание?

— А я ничего не нарушаю, — улыбнулась я ему и возвела очи вверх, проверяя, смогу ли удержать равновесие. — Я ведь обещала оставить вас в покое, и я оставила. Но никто не может запретить мне развлекаться с вами мысленно…