Ирина Лобусова - Диббук с Градоначальницкой

Острая, мучительная боль обожгла ей горло. От нехватки воздуха в глазах заплясали радужные круги. Она попыталась закричать, но не смогла. Из ее горла вырвался лишь сдавленный хрип. Потеряв равновесие, Таня упала на песок, чувствуя, как падает в звенящую, бесконечную пропасть, как исчезают краски в глазах. Она потеряла сознание.

Любовные приключения нэпмана Скоробагатского.

Опознание трупа.

Допрос Скоробогатского .

Шок Володи

Лев Александрович Скоробогатский, бывший почетный гражданин Житомира, а ныне процветающий одесский коммерсант, сидел в просторной гостиной собственного дома и с вожделением поглядывал на сахарные булки, лежавшие на столе в блюде. Внизу, на первом этаже, в кухне суетилась его кухарка Лукерья — баба лет шестидесяти, с зыркающими по сторонам, пронырливыми глазами, хитрая, но молчаливая, оттого и допущенная в дом. Она вкусно готовила, воровала меньше остальных и приучена была помалкивать о делах хозяина. А дел было столько, что постоянно приходилось держать ухо востро.

Лев Александрович, мужчина лет пятидесяти, то есть, как думал он сам про себя, в самом соку, перестал задумчиво смотреть на булки и уставился на цветастую скатерть, мучительно переживая о трудах насущных, а также о том, что пришло ему в голову вот уже недели две назад. И переживания его были тяжелыми и сложными — он думал: жениться ему или нет. Для этого у Скоробогатского существовало целых три кандидатуры, и выбрать кого-то было просто непосильным трудом.

Конечно, предприимчивому торгашу не особенно улыбалось допустить в свой просторный дом еще одного человека — который, как ни крути, все-таки будет лишним ртом. Но в каждой из трех кандидатур были плюсы, которые могли склонить к данному решению. Вот их-то и рассматривал Лев Александрович — со всей подходящей к случаю серьезностью.

Лишний рот в доме, понятное дело, был ни к чему. Со всеми обязанностями отлично справлялась Лукерья, и, как уже упоминалось, она обладала самым большим достоинством — умела молчать. Скоробогатский очень любил тишину, в идеальной тишине было очень комфортно пересчитывать свою прибыль, полученную за день, прежде чем положить ее в сейф. А прибыль, надо сказать, в последнее время все прибывала и прибывала…

Конечно, если уж говорить по справедливости, Скоробогатский мог прокормить не один лишний рот, а с десяток! Но он ни за что не стал бы этого делать. Будучи человеком прижимистым, Лев Александрович любил считать и беречь каждую копейку. А потому в качестве жены категорически не рассматривал женщин, имеющих детей.

Дети, в его представлении, были мерзким довеском, который вечно бегает по дому и требует еды. Детей Скоробогатский ненавидел так же, как крыс, — с той только разницей, что если крыс можно было потравить, то против подобной расправы с детьми почему-то категорически возражал уголовный кодекс. Поэтому Скоробогатский инстинктивно ненавидел и сторонился женщин, имеющих детей. Как махровый эгоист, он мог согласиться существовать совместно с кем-то только в условиях повышенного внимания к одной-единственной персоне — своей собственной.

Наверное, потому дела Льва Александровича шли очень даже неплохо. А прибыль удавалось извлекать из самых разных источников.

Из родного Житомира Скоробогатский уехал, прихватив всю кассу товарищеской взаимопомощи, соблазнившись мечтами о южной Одессе, полной знойных красоток и немыслимых финансовых возможностей. По дороге он обманул двух деловых партнеров — инвесторов некой мифической фермы по разведению племенных быков-производителей. Взяв деньги у доверчивых нэпманов, Скоробогатский якобы отправился в Киев за приобретением двух невероятно ценных быков.

Вместо этого, прокрутив деньги в каком-то левом харьковском банке и с помощью взятки председателю этого банка получив огромные липовые проценты, он махнул в Одессу, где тут же вошел в долю артели по производству металлических изделий для сельского хозяйства и кузнечного промысла.

С артелью Лев Александрович разделался так же довольно быстро: на обоих совладельцев артели он написал в ЧК пространный донос о том, что якобы за его спиной партнеры чеканят фальшивые золотые монеты, чтобы сбыть их контрабандой в Англию. Донос, конечно, был абсурдный. Но так как уголовная милиция изо всех сил боролась с фальшивомонетчиками и валютчиками, ему поверили.

Деловые партнеры были арестованы, и Скоробогатский оказался единственным владельцем активов данного процветающего предприятия. После чего он быстро продал все активы заезжему деляге из Жмеринки, получив просто заоблачную цену.

Одновременно с этим Лев Александрович умудрился получить фальшивый кредит на развитие предприятия по закупке гороха для промышленных целей, поучаствовать в афере с изготовлением фальшивых железнодорожных билетов и стать членом несуществующего акционерного общества «Артель «Химпромбытсбуда», на развитие которой от государства были выделены довольно приличные средства.

С помощью природной смекалки и наглости Скоробогатский всегда умудрялся выходить сухим из воды. А вступив в тесные коммерческие отношения кое с кем из большевистских комиссаров, смог еще и упрочить свое положение.

В результате всех этих махинаций он стал владельцем процветающего предприятия, торгующего древесиной на экспорт и мебелью под государственные поставки. Надо ли говорить, что основной деятельностью предприятия была контрабанда в Турцию. Войдя в долю, Скоробогатский быстро упрочил свое положение в теневом мире и закрутил контрабанду в таких объемах, что диву давались даже видавшие виды уголовники.

Склады предприятия, представлявшие собой сплошной деревянный барак с единственным входом, на котором висел большой амбарный замок, находились на Ближних Мельницах. Скоробогатский занял под них целый квартал небольшого переулка.

В тот момент, когда Лев Александрович обустраивал склады, ему вдруг приглянулся дом, в котором жила довольно большая семья — муж с длинной бородой, очень странный на вид, жена и пятеро детей разного возраста.

Сначала Скоробогатский честно предложил семейству продать ему дом. Но семейство заартачилось — мол, дом построили еще их родители, и все такое. Тогда Лев Александрович обиделся. Впервые в жизни он хотел поступить честно — и тут вдруг! Ну, не судьба — значит, не судьба.

Плюнув на непонятно откуда взявшуюся честность, Скоробогатский принялся собирать сведения. Очень скоро он узнал, что бородатый глава семейства был бывшим священником. Когда-то он служил в небольшой церквушке здесь же, на Ближних Мельницах, но большевики активно боролись с религией и везде, где только могли, закрывали церкви. Этой участи не избежала и церковь на Ближних Мельницах — в ней устроили склад картошки. А священник остался без работы и поступил счетоводом в какую- то контору, чтобы хоть как-то прокормить многочисленное семейство.