Квинн Лофтис - Снишься мне

– Это все? – внезапно сказала она, нарушая тишину.

– Это все что? – уточнил Дайр, сморщив лоб в замешательстве.

– И это все, что это значит? – если бы Дайр не увидел легкого изгиба ее губ и озорного блеска в ее глазах, он бы подумал, что она серьезна.

– Какое разочарование, – подыграл он ей. – Нужно было добавить немного драгоценностей и замков.

– Определенно это было бы более впечатляюще, – согласилась она, кивая. Его рука все еще была на ее теплой щеке. Он задержал ее еще на мгновение, прежде чем убрать. Тишина вновь наполнила машину, но, к счастью, ненадолго.

– Я знаю, ты сказал, что мне не нужно отвечать или что бы то ни было, – начала Серенити, – но ты не против, если я все-таки отвечу?

Дайру понравилось, как она прикусила нижнюю губу, посмотрев на него сквозь опущенные ресницы.

– Конечно, нет, – он слегка кивнул, побуждая ее продолжить.

Она выдохнула, пошевелив пряди волос около лица. Она колебалась, но ее рот был полон решимости. Дайр ждал. Он ждал, чтобы понять, хочет ли она покинуть его. Он ждал, чтобы услышать слова, которые либо погрузят его обратно в мир тьмы, либо наполнят ее светом.

– Единственной любовью, которую я получила или дарила, была любовь ребенка к родителю или другому члену семьи, – сказала Серенити, откинувшись на своем месте. – Поэтому я признаю, что у меня нет никакого опыта с другими видами любви. Но я знаю, что то, что я чувствую к тебе, не похоже на то, что я чувствовала раньше. Это сильнее, напряженней, безумней, и иногда немного пугает.

Глаза Дайра были прикованы к лицу Серенити, пока она говорила. Его грудь поднималась и опускалась с каждым вздохом, в зависимости от того, что она скажет дальше.

–Я буду честна. Я боюсь сказать, что люблю тебя, потому что, кажется, что мы должны узнать друг друга получше, прежде чем появятся такие сильные чувства, но я не знаю, как еще назвать то, что я чувствую к тебе, – она подняла голову и повернусь, чтобы посмотреть, наконец, на него. – А еще я очень боюсь все это чувствовать, потому что не представляю, какое будущее может у нас быть. Я потеряла родителей, и боль от этой потери никогда не уходила. Я не знаю, смогу ли я потерять еще кого-то, в ком так сильно нуждаюсь. Но я не смогу попросить тебя уйти, даже опасаясь разбитого сердца. Сама мысль о том, что тебя здесь нет ... это ... ужасно. Это порождает пустоту внутри, которая не дает дышать.

– Не проси меня уйти,– прозвучал его хриплый шепот, когда его рука потянулась к ее. – Я не смогу, даже если бы захотел.

***

Эмма уставилась на потолок в ее комнате. Она так устала. Это была настоящая причина, по которой она сказала Серенити, что не хочет идти в клинику сегодня. Рафаэль оставался с ней, как и каждую ночь, но он не мог остановить тот вопящий матч, который продолжался большую часть ночи между Милдред и ее гостями. Эмме нужно было сходить в туалет с утра, но она не посмела выйти из своей комнаты, пока Милдред и остальные не заснули. Они все были в пьяном ступоре, и, к счастью, в отключке на какое-то время. Она надеялась, что ей удастся уснуть, но пока она лишь дремала. Рафаэль молчал, хотя в этом не было ничего нового. Она думала, он пытался дать ей отдохнуть.

Спустя еще несколько минут Эмма сдалась. Она села и отодвинулась, пока не прислонилась к холодной стене позади нее. Рафаэль не повернулся к ней, даже когда она заговорила.

– Ты когда-нибудь хотел быть человеком? – спросила его Эмма. Этот вопрос проносился в ее голове несколько раз за эти недели с момента знакомства с ангелом. Он смотрел по сторонам так напряженно, что она не могла, не задастся вопросом, не устает ли он, постоянно наблюдая за всем вокруг. Он не казался удивленным ее вопросом, ведь его вообще мало что могло удивить.

– Невозможно скучать по тому, чего никогда не имел, – его голос был, как обычно, холоден, без всяких эмоций.

– Это же не значит, что тебя не волнуют вещи, которые ты видишь в мире. Семьи, пары, дети – вещи, которых у вас никогда не будет. Это не тревожит тебя? – сразу же после того, как выпалить вопрос, Эмма поняла, что это могло прозвучать немного бессердечно. Иногда она говорила раньше, чем думала, потому что была очень любопытна, ей всегда хотелось узнать больше. Она не хотела быть навязчивой, ей просто хотелось узнать все факты, задавая вопросы. Она положилась на то, что, несмотря на ее интеллект и зрелость, она была всего лишь восьмилетней девочкой. Поэтому вместо того, чтобы извиниться, она просто подождала, что он ответит.

–Я не был создан ни для одной из этих вещей. Движущая сила внутри меня – это необходимость защищать творение Творца и бороться со злом, врагами Творца. Я выяснил, что когда вижу счастливых и довольных людей, которые следуют своим целям, мне нравится это, но я не хочу этого. Кроме того, если бы я не был создан для защиты, то кто бы был? – Эмма наморщила лоб, пытаясь понять, что он пытается сказать.

– Вы хотите сказать, что если бы вас не было здесь, чтобы делать свою работу, возможно, ее бы никто не делал?

Ангел покачал головой.

– Вовсе нет. Творец всегда достигает своих целей. И это большая честь для меня помогать ему в этом.

Эмма подумала об этом и решила, что может понять кого-то, кто чувствует удовлетворение, выполняя свое предназначение. Она все еще не была уверена, в чем же ее предназначение, но она чувствовала, что это что-то важное. Зачем же еще Господь дал бы ей такой интеллект? Ее желание сосредоточиться на чем-то другом, кроме того, что она услышала волнение в соседней комнате, заставило ее задавать еще больше вопросов.

– Когда вы говорите враги, что вы имеете в виду?

Рафаэль повернулся к ней лицом. Он сложил на груди свои большие руки и прислонился к стене. Она могла сказать, что он решает, что именно можно ей сказать. Его плечи, казалось, расслабились, когда он принял решение.

– В твое время, в церкви, ты когда-нибудь слышала об ангеле Люцифере?

Она кивнула.

– Он хотел быть похожим на Бога, и был изгнан с небес.

– Верно, – подтвердил он, его глаза застыли и воспоминания выдернули его из этой комнаты. – В тот день произошло самое большое восстание против Творца. Люцифера и его последователей сбросили в бездну. Ему назначили землю в качестве владений и падших ангелов, которые медленно увядали, пока в них не осталось ничего хорошего. Ожесточение против Творца разъедало их, пока все, что от них не осталось – это причудливые существа, которые отражали таящуюся внутри тьму, – он сделал паузу, и Эмма обнаружила, что подалась вперед, положив руки на колени и поддерживая голову, пока она смотрела и ждала от Рафаэля продолжения.

– Но сердце Люцифера было полно жадности и злобы. Он хотел больше, чем просто землю. Он также хотел всех, кто ее населял. Его целью стало причинить как можно больше боли Творцу, развращая и разрушая все, что он создал.