ИВИ РАН - Ненасилие как мировоззрение и образ жизни

Действительно, мы обнаруживаем три тенденции, которые приобретали все большее значение в жизни секты и далеко не полностью соответствовали взглядам ее отцов-основателей. Прежде всего возрастало число братьев, живших в городах. На это изменение указывают списки Союза, хотя, конечно, точное число его членов неизвестно. Какими бы скромными ни были потребности городских членов секты, они были все же более значительными, а кругозор горожан более широким, чем у сельских братьев. Более того, граждане городов должны были время от времени служить в муниципальных органах управления или участвовать в обороне. Но братьям было строго запрещено занимать официальные должности и служить в городской милиции, поскольку в обоих случаях это могло вести к пролитию человеческой крови. Во-вторых, возрастало число образованных членов, хотя их доля по отношению к общей численности была очень мала. Братья старшего поколения с их презрением к культуре высших классов вряд ли могли сочувственно относиться к людям с университетским образованием, которые были знакомы с появившимися тогда в Центральной Европе гуманистическими идеями. Естественно, имелись исключения. Но молодые выпускники университетов, такие как, брат Лукаш, который выдвинулся в начале 90-х годов XV в., все более настойчиво выступали против ограниченной, по их мнению, позиции Союза, — против его антиинтеллектуализма. Сохраняя ревностное благочестие, они стремились ввести Союз в русло чешской религиозной культуры того времени. Они не сочувствовали антигосударственным идеям Хельчицкого, чей буквалистский подход, по их убеждению, препятствовал расширению Союза. В-третьих, смягчение позиции секты в социальной и политической сферах давало возможность благочестивым аристократам вступать в Союз. До этого они имели такую возможность, если готовы были отказаться от своего богатства и положения в обществе. Их членство в секте гарантировало ей защиту в такой стране, как Богемия, где аристократия обладала в большинстве случаев независимой от короны властью.

Буря разразилась в 1490 г. Тогда окончательно оформились две партии: одну возглавил брат Лукаш, а другую — брат Амос, принадлежавший к деревенской части Союза; ее силу составляли сельские общины Чешских братьев. Но даже среди них твердые приверженцы идей Хельчицкого в конце концов оказались в меньшинстве. Вначале борьба за лидерство шла с переменным успехом, но к середине 90-х годов расстановка сил сложилась в пользу брата Лукаша, и к 1500 г. сторонники Амоса вышли из состава Союза. Их маленькая секта просуществовала еще 40 или 50 лет. К тому времени сам брат Амос уже давно умер.

Постепенно происходили изменения в самом духе Союза Чешских братьев. Этот процесс не был завершен вплоть до второй половины XVI в. Но все же, несмотря на то, что братья отказались от принципов ненасилия и не отвергали уже институт государства, до самого своего разгрома в 20-х годах XVII в. в Союзе поддерживалась твердая нравственная дисциплина. Даже знатные члены были подчинены ее требованиям. В XVI и начале XVII в. Союз, освободившись от своего антиинтеллектуализма, который он унаследовал от Хельчицкого, внес важный вклад в развитие чешской литературы и музыки. Братья сыграли действительно значительную роль в богемском Возрождении. Союз превратился в уважаемую духовную организацию нравственной и культурной элиты. Но это не спасло его от гибели после того, как богемские протестанты потерпели поражение в битве у Белой горы в 1620 г. Его судьбу разделил весь протестантский лагерь, открыто противостоявший Контрреформации и власти Габсбургов. К этому времени, однако, в Союзе уже было забыто учение, проповеданное при его зарождении, по крайней мере те его положения, которые говорили о социальном равенстве и бескомпромиссном отрицании войны.

Взгляды ранних анабаптистов на непротивление чрезвычайно схожи с позицией Чешских братьев. Но последние отказались от них за четверть века до появления анабаптизма. И в самом деле, несмотря на попытки некоторых авторов доказать противоположное, связь между двумя сектами не доказана. Происхождение анабаптистской доктрины непротивления скорее следует искать в непосредственном соприкосновении ее сторонников с Новым Заветом. Здесь, возможно, также сыграли свою роль сочинения Эразма Роттердамского. Хотя, как показали такие ученые, как Жозе А. Фернаде-Сантамария 5, великий гуманист и пропагандист идей мира в некоторых исключительных случаях допускал законность участия христиан в войне.

Цюрих, который находится в германоязычной части Швейцарии, стал колыбелью анабаптизма. Вскоре после того, как Мартин Лютер начал Реформацию в Германии, в этом швейцарском городе под руководством главного проповедника — Хильдриха Цвингли — также начались подобные преобразования. Они происходили приблизительно с 1519 по 1524 г.

Однако часть молодых последователей Цвингли считала его деятельность недостаточно радикальной. Вместе со своим вождем — молодым образованным патрицием Конрадом Гребелем, они требовали в полной мере возродить жизнь апостольской Церкви. Сначала они надеялись, что этого можно будет достигнуть с помощью мер, которые примет городской совет, но вскоре поняли, что ни отцы города, ни сам Цвингли не готовы поддержать радикальную церковную политику. Поэтому Гребель и его друзья разорвали отношения со своим духовным вождем, перед которым еще недавно благоговели, и в начале 1525 г. совершили воистину революционный поступок: крестили всех своих последователей. Все вместе они должны были стать независимой от государства церковью взрослых верующих. Обычай креститься лишь в сознательном возрасте, прежде распространенный во всей Церкви, дал секте ее имя — анабаптисты, или перекрещенцы.

С самого начала в отличие от современных им религиозных радикалов большинство анабаптистов были сторонниками мирных преобразований. И с первых же дней Гребель считал, что принципы ненасилия являются частью учения Иисуса Христа и были воплощены в жизнь первыми христианами. Поэтому эти принципы стали основополагающими элементами его реставраторской доктрины. За несколько месяцев до разрыва с Цвингли он писал: «Истинные христиане отвергают как мирской меч, так и войну, потому что убийство среди них полностью запрещено» 6.

Но окончательное согласие с таким «учением о мече» не было достигнуто сразу. Первоначально некоторые из собратьев Гребеля даже в первой — недолго просуществовавшей — анабаптистской общине в Цолликоне, деревне недалеко от Цюриха, возражали против его безусловного отказа от насилия. Согласие по этому вопросу было почти достигнуто в 1527 г., когда, собравшись в феврале этого года в деревушке Шляйтхайм, братья приняли свой символ веры. Он был составлен бывшим бенедиктинским монахом Михаилом Затлером. В этом документе совершенно недвусмысленно утверждалось, что принцип ненасилия обязателен для всех, кто стремится в полной мере подражать Христу. Для них меч, поднимаемый властителями против внешних врагов или для сохранения внутреннего порядка, — запрещенное оружие. В общине истинных христиан «не предают плоть смерти»; грешника сначала предостерегают, а затем изгоняют — вот все средства, которые можно применить к творящим дурное. «Однако, — признавал автор документа, — меч дан Богом для тех, кто пребывает вне совершенства Христова. Меч наказывает и убивает злых и покровительствует и защищает добрых». Поэтому при определенных обстоятельствах государственное насилие может быть одобрено, но братья не могут принимать в нем участия 7. Их праведность должна превзойти праведность язычников или тех, кто является христианами только по имени, в число которых они, конечно, включали всех, кто не принадлежал к их общине.