Людмила Рогочая - Кубанский шлях (СИ)

- Давай, Стёпка, остановимся, - чуть прошептал Фрол.

- Где?

- Да прямо тут, - Фрол в изнеможении опустился на землю, - закроемся одёжей и будем лежать, пока не закончится ветер.

Степан присел рядом, уныло бормоча от безысходности:

- Да, откуда нам знать, когда он закончится!? Пожалуй, занесёт нас песком и пылью, умрём от голода, жажды и никогда не увидим казачьей воли.....

Потом, собравшись с силами, он твёрдо произнёс:

- Нет, надо идти.

Тяжело встав, Степан протянул Фролу руку. Так они и шли, взявшись за руки, навстречу суховею, теряя счёт времени.

Долго ли шли, коротко ли.... И вдруг, как в сказке, перед ними встала рукотворная стена - высокая плотная изгородь, зеленеющая ракитником. Что, кто за ней? Приятели не знали - радоваться им или огорчаться. Но что укрыться от ветра за плетнём смогут, точно. Около получаса шли вдоль него - ни калитки, ни ворот. Тогда они стали кричать:

- Откройте, откройте!

Никого. Им казалось, что здесь, в этом месте, уже были, что идут и кричат по кругу второй раз. И когда их терпение и силы иссякли, неожиданно прямо перед лицами приятелей приоткрылось окошко в плетне, и в нём показалась бородатая личность лет сорока:

- Что надо? Чего взгалчилися?

- Откройте!

- Чего это ради! Кто вы такие?

- Беглые мы. Подались было на Дон, а там уже нет воли. Мы сюда. Пусти спрятаться от ветра - дышать нечем.

- А веры какой?

- Православной.

- Никонианские свиньи, - казак со злостью захлопнул окошко.

- Староверы! - воскликнули путники, вспомнив предостережения дядьки Павла.

- Как пить дать, оставят нас подыхать! - воскликнул Фрол, перекрикивая шум ветра.

Ветер сёк песчинками лицо и руки, забивал глаза. И Степан в отчаянии заревел во всё горло:

- Люди вы али звери?! Откройте!

- Не откроют, - только успел проговорить Фрол, как перед ними распахнулась калитка, тоже замаскированная под сплошной плетень.

- Входите! - неприветливо пригласил их тот же казак, - суховей пересидите и убирайтеся на все четыре стороны.

Приятели вошли в калитку, следом, поджав хвост, заскочил пёс. За оградой было спокойнее, и не такой жгучий ветер. Первое, что им бросилось в глаза - это чистота и порядок, которые царили в староверском селении. Аккуратные дома с двускатными камышовыми крышами располагались вокруг площади. Несколько домов было больше остальных, наверное, для начальства. Все селяне заняты делом. Кинув беглый взгляд на путников, они продолжали свою работу. Казак пренебрежительно произнёс:

- В дом вас никто не впустить, в пуньку , рази что....

Он подвёл Степана и Фрола к сарайчику, открыл аккуратную дверь со смазанными навесами и бросил на пол несколько клоков сена.

- Отдыхайте! Нужду справлять ходите дальше от пуньки, за тот бугор.

- Где у вас можно набрать воды? - спросил Фрол. - Пить хочется.

Бородатый строго взглянул на непрошенных гостей и, молча, вышел.

- Да-а, воды нам не дадут, хорошо хоть хлеб остался, - Степан заглянул в котомку, - и того только на сегодня.

Фрол сел на сено, задрал штанину: на правой ноге воспалилась язва:

- Вишь, уже больно ходить, пекёт. Зола не помогает.

Степан посмотрел на рану:

- Нужен лекарь, иначе заражение начнётся. Так и помереть можно.

- Не каркай, - буркнул Фрол, - подай-ка мне мешок.

Степан подал приятелю мешок. Тот, положил его рядом, прикрыл сеном и вытянул ноги.

- У нас воды ни капельки?

Степан отрицательно качнул головой.

На удивление, вода всё же появилась. Её принёс в деревянном ведре молодой парень. Он тоже неприветливо поздоровался и спросил:

- У вас есть из чего пить? Мы свою посуду осквернять не даём.

- Есть! - радостно воскликнули оба приятеля. Степан снял с пояса кубышку.

Парень отрицательно помотал головой и крикнул кому-то за дверь:

- Давай корыто.

Мальчик лет двенадцати приволок в сарай свинячье корыто, довольно чистое. Парень, наливая в него из кадки воды, приговаривал по-церковнославянски:

- Из рожець, онже ядяхуть свинии. Заблудшие сыны Божии....

- Что он сказал? - Фрол вопросительно посмотрел на Степана.

- Помнишь притчу о блудном сыне? В евангелии? Так вот, этот сын в своих блужданиях ел из корыта, из которого жрали свиньи. Понял?

- Ничего, смотри, вода чистая, прозрачная. Наберём в кубышку, и из неё напьёмся, и Фрол опустил сосуд в воду. Одновременно в корыто сунула морду измученная собака.

Парень двуперстно перекрестился, пришёптывая молитву. Разобрали только "Господи Иисусе, помилуй мя грешнаго", постоял немного - видно хотел что-то сказать, потом резко развернулся и вышел.

Поужинав хлебом с водой, приятели завалились на сено и крепко уснули.

8. В селении староверов

Наутро суховей не кончился. Очень хотелось выйти из пуньки, но, опасаясь гнева суровых хозяев, высунули только за дверь головы. На улице раскольников было немного. Кто-то шёл по своим делам. Пробежала баба с кулём сухого камыша, прошествовал казак в окружении ребятишек. Он что-то рассказывал, они с уважением внимали ему.

- Смотри, Фрол, как у них чисто, и все деловитые, строгие. Мне у них глянется. Остаться бы здесь.

- Ты им не глянешься. Неужели непонятно? Они нас ненавидят.

- Так, спросить можно. За спрос не отвертят нос.

- Всё у них правильно, а воли тоже нету. Одни запреты, - поморщился Фрол.

К пуньке подходил вчерашний молодой парень. В его руках была коврига хлеба и ведро с водой. Угрюмо поздоровавшись, он передал приятелям хлеб, из карманов достал с десяток огурцов, поменял в корыте воду.

Фрол и Степан вежливо поблагодарили его.

- А зовут тебя, как? - спросил Степан, - я Степан, а это Фрол.

- Антоний, - хмуро ответил парень.

Степан улыбнулся и примирительно проговорил:

- Хорошо живёте, Антоний. Ладно!

- С Богом, с душой в ладу, вот и ладно.

Парень, прошептав свою молитву, перекрестился, спросил:

- Что ж вы никонианской веры, а бегите с Руси? Это нас, христиан истиной веры, гонять отовсюду. Нашу братью - казаков многих пытали и кнутом били и носы и губы резали напрасно, и жен и девиц брали на постели насильно и чинили над ними всякое ругательство, а детей наших, младенцев, по деревьям вешали за ноги. А от веры отцов и дедов мы не отказались, как вы.

- Дело не в вере, Антоний.

Степан задумался и, с натугой подбирая слова, выговорил:

- Воли хочется. На своей земле пахать-сеять. Чтобы никто не мог тебя чести, жизни лишить.

Фрол уважительно посмотрел на товарища и добавил:

- Надоело барину пятки чесать. Понятно?

- Это понятно.

Парень взял ведро и, вздохнув, сказал:- А мне с вами некогда языком чесать. Вот поговорил, а это грех, и мне нужно теперь искупать его лестовкой , земными поклонами с молитвой. И за каждый грех нужно сделать сто поклонов.

- И грешить после такой лестовки не захочется, - понимающе усмехнулся Фрол, - А можно с кем-нибудь из ваших старших поговорить?