Михаил Джавахишвили - Похождения авантюриста Квачи Квачантирадзе

Верил ли Квачи в то, что Россия погибла? Нет, не верил. "Да ей достаточно хвостом махнуть, чтоб с нами разделаться",— думал он, но помалкивал, ибо немедленно его бы ославили как красного агента, а это смешало бы хитроумные планы.

В газетах появилась статейка, состряпанная Бесо Шикия:

"Знаменитый финансист, наш соотечественник Квачи Квачанти­радзе вернулся в Грузию. Он испытал в красном аду удивительные приключения, о которых мы намерены рассказать в ближайших номе­рах. Пока же от всего сердца желаем нашему славному земляку от­дохнуть, преклонив главу на колени Родины-матери и, набравшись сил, приступить к плодотворной деятельности во славу Отчизны..."

Подобное приветствие заслуживало благодарности, и Квачи в тот же день обошел редакции газет...

За неделю он натянул сотни видимых и невидимых нитей. Старые и новые знакомые слетались к нему, как на мед, заглядывали в глаза, но больше косились на карманы, и ждали чуда.

Квачи в корне изменил приемы и методы работы. В красной Рос­сии он без умолку драл горло, здесь же покамест наложил на уста печать. Зато, благодаря стараниям Бесо Шикия, тысячи людей с утра до ночи судачили о нем. Кто даст Грузии хлеб? Кто привезет из Европы разнообразнейшие товары? Кто укрепит финансы, обесценивающиеся изо дня в день? Кто вывезет с Кавказа скопившиеся за пять лет нефть, марганец, шерсть, шелк, вино и прочее? Только и только Ковачи Ква­чантирадзе. Квачи все знает! Квачи все умеет! Квачи может всё!

Грузинский Крез живет в районе Салолака, в собственном доме. Не стесняйтесь, идите и принесите ему ваше доверие, деньги и товар. На каждый рубль он гарантирует десять рублей барыша. Не стесняй­тесь! Идите же!.. Смелее!..

И люди шли и несли... И несут.

Квачи немногословен — говорит о делах скупо и как-то туманно. Он новый человек в Грузии, не очень-то знаком со здешними усло­виями, но твердо знает, что проявлять незнание нельзя. Для начала нужно основать акционерное общество и собрать капитал... Остальное объяснят секретари, они же дадут необходимые сведения: секретарей у него трое — армянин, азербайджанец и грузин.

Наконец-то пожаловал и тот, кого поджидал Квачи — красноли­цый англичанин Джон Роулинсон. Быстро нашли общий язык и за час все обговорили: деньги и координация — роулинсоновские, сеть и аппарат — квачантирадзевские.

И Квачи, и Джон люди дела — не прошло недели после их встре­чи, как на площади Свободы на одном из домов аршинными буквами засверкала надпись: "Сибунион лимитед компани".

За короткое время отделения "Сибунион" появились по всему Кавказу и дело закипело! "Сибунион" не приобретает товаров за на­личные: дайте ему в кредит ваши шерсть и хлопок, табак и нефть, вино и шелк — "Сибунион" доверяет вам! Он вывезет ваш товар в Европу, выгодно продаст и рассчитается с вами по высоким ставкам!

Грузить товары едва успевают. Склады ломятся. Джон Роулинсон носится между Тбилиси, Баку и Лондоном" Газеты ежедневно сооб­щают о миллионных сделках.

Вскоре в Тбилиси прибыл выздоровевший Павлов с поручением от белых, и работа закипела пуще. Квачи сдержал обещание — на­делил Павлова полномочиями. "Сибунион" шлет в Крым нефть, бен­зин и машинное масло. Квачи нет дела до того, что это укрепляет белую армию. Политика его не касается. Поступающие взамен белая мука и прочие продукты не пахнут кровью далекой войны. Нет, Ква­чи навсегда отошел от политики, хотя... В конце концов его все-таки втянули.

Втянули и надули!

Ни туда, ни сюда...

Безрассудный слепой белый бычина Деникин повернул свои вой­ска на Грузию и вторгся в Абхазию. Тотчас из Москвы раздался клич: "Грузины! Объединимся! Вместе ударим по белому генералу и опро­кинем его в Черное море!"

Что делать Квачи Квачантирадзе? Он не смог остаться в стороне, ибо и он грузин. Стало быть, засучи рукава, Квачи, воспламени сердце любовью к отчизне, вспомни свои легендарные подвиги на склонах Демир-Тепе и в бескрайних российских степях, где спят вечным сном твои друзья! Исполни долг перед родиной!

Спеши, Квачи, спеши! Не то белая волна налетит и снесет и твой "Сибунион", и твою родину, которую только теперь ты распознал и полюбил. О чем задумался? К чему сомнения? Не хочешь союза с красными? Страшишься их дружеских объятий? Опасаешься, что в этих объятиях захрустят твои косточки? Тогда прими сторону белого бугая, встань рядом с ним — зовущим тебя в союзники, чтобы залить красной кровью красную Москву...

— С белыми нам беда, а с красными вовсе горе...

Так чего же ты хочешь?

Или собираешься укрыться на Альбионе?

— Я не с теми, и не с другими. Стою в стороне и ни с кем не воюю. Ни туда, ни сюда...

Что с тобой, Квачи? Куда делось твое безошибочное чутье? Что за гадалка напророчила: держись в стороне, и все обойдется. Кто научил тебя написать на лужайке, где ты беспечно улегся: "Здесь спит ягненок. Не ходите, пожалуйста, по этой тропе". А если тебе дадут пинка или, не спросившись, перешагнут и ворвутся в твой дом? Что тогда? Кто заступится за тебя? Демократия? Но она безоружна. Неужели ты надеешься на демократическое краснобайство и до сих пор не понял, что даже десять миллионов глоток способны только распугать ворон.

Значит, ничего не надумал? Тогда хватайся хотя бы за Альбион!..

Альбион вынудил Деникина повернуть вспять и на какое-то время спас тебя.

Но обстоятельства изменились.

Смотри: побитый белый бычина сброшен в Черное море, а из-за Кавказских гор показалась воронка краснозвездного суконного шле­ма — поглядывает, наблюдает... Видишь красные флаги над Эльбру­сом, Дагестаном и Казбеком? Слышишь марш победителей?..

А Альбион? Собрал манатки и со склонов Кавкасиони спустился в Батуми — освободил поприще.

Теперь посмотри на восток, приглядись: ты видишь дружествен­ные руки, протянутые навстречу из Москвы, Анкары, Тегерана и Ка­була? Слышишь, как складно поют они "Интернационал", шикасту и баяты?.. Огненное кольцо смыкается. Красные тучи сгущаются. Уже слышны отдаленные раскаты грома, уже сверкает вдали красная мол­ния! Квачи, очнись! Стряхни сон и спасайся!

Нет, Квачи не может проснуться! Квачи одолела странная и не­понятная болезнь. Его зоркие очи подернулись пленкой, чуткий нос заложило. Словно одуревший старый попугай он сидит на жердочке и бессмысленно твердит:

— Ни туда, ни сюда... Ни красные, ни белые... Ни я их не трону, ни они меня...

Квачи, вспомни: от этого сдох буриданов осел. С одной стороны ему насыпали ячмень, а с другой — овес. Осел все думал, чему отдать предпочтение. Так и не выбрал...

Набитый шлемами-воронками красный поезд въезжает в Баку — преспокойно и даже весело, как в собственный дом.

На следующий день он поворачивает на запад и подступает к границам Грузии. Грохот сражения едва не достигает столицы.