Голодный океан

Гуллер показал Исмаилову записку убитого издателя, в которой было всего одно предложение: «Игорь Петрович, в прошлый раз мы плохо расстались, надо бы объясниться» и подпись «соотечественник».

- Что скажете? – торжествовал сержант Родригес. - Ведь до сих пор вы утверждали, что даже не были знакомы с убитым. Похоже, что вся та ложь, которую вы нагромоздили, чтобы уйти от ответа, рассыпается в прах.

Исмаилов чувствовал будто огромная тяжесть навалилась ему на плечи. Этот допрос страшно вымотал его.

- Честно, я не знаю, что сказать… Мне надо всё осмыслить. Сейчас я ничего не соображаю.

Игорь опасался, что его не выпустят из здания и прямо из кабинета он отправиться в камеру. Было заметно, что и сержант Родригес очень на это рассчитывал, потому что даже изменился в лице, когда его мягкотелый начальник неожиданно согласился отпустить почти дожатого подозреваемого домой. И это вместо того, чтобы отправить интеллигентскую морду в камеру! Подержать там немного, чтобы подышал тюремным воздухом и окончательно сломился морально, а спустя пару часов снова вызвать на допрос и поставить эффектную точку! Босс в очередной раз неприятно поразил Родригеса. Но Гуллер даже не взглянул в его сторону, принимая решение:

- Хорошо, Грегори, - сказал он усталым глухим голосом, - иди, подумай. Но учти, я отпускаю тебя в расчёте на полную откровенность на завтрашнем допросе.

Игорь кивнул.

- Если же ты продолжишь бессмысленно запираться, то я стану считать тебя виновным во всех этих убийствах – предостерёг Гуллер.

И всё же Игорь почувствовал облегчение от мысли, что сможет вернуться в родные стены, запереться от мира и спокойно обдумать своё положение.

Глава 52

За окном шёл дождь, усыпляюще барабаня по карнизу. Часы в кабинете пробили полночь, но Исмаилов не шелохнулся. Свет он не включал, чтобы ничто из обстановки комнаты не отвлекало от размышлений. Исмаилов и не заметил, как задремал в кресле.

Прошло, наверное, часа два, как что-то вернуло мужчину в реальность. Дождь по-прежнему продолжал барабанить по карнизу. Но на фоне его монотонного перестука появилось нечто новое. Вот оно снова: приглушённый, но настойчивый стук, доносившийся из глубины дома, повторился. Определённо кто-то тактично и вместе с тем настойчиво просил впустить его. Нежданный ночной гость почему-то не воспользовался электрическим звонком у входной двери, а стоял у чёрного входа.

Поднявшись с кресла, Игорь прошёл в заднюю часть дома и спросил:

- Кто?

Ему не ответили. Эта дверь не была оборудована ни глазком, ни цепочкой.

- Кто там?

Ответа вновь не последовало.

- Послушайте, если не отзовётесь, я вызову полицию. И учтите: в руках у меня оружие и я имею полное право защищать свой дом.

Только теперь из-за двери послышалось едва слышное:

- Это ни к чему.

Щёлкнул открываемый замок, и визитёр проскользнул мимо хозяина.

- Капитан? – Исмаилов проводил удивлённым взглядом сгорбленную фигуру полицейского начальника.

- Тише! Прошу, говори тише! – гость торопливо затворил за собой дверь.

Малколм Гуллер был в армейском дождевике оливкового цвета, на голову накинут капюшон. Детектив сам на себя не был похож, будто решил примерить роль беглого преступника.

- Что случилось, офицер?

- Давай пройдём в ванную комнату - попросил сыщик.

Там он первым делом открыл на полную мощь оба крана, и лишь после этого сообщил:

- Ты должен знать: я никогда - ни единой минуты - не верил в твою виновность!

- Всего несколько часов назад вы говорили другое.

- Прошу тебя, Грегори, не перебивай, у нас мало времени!

- Ну, хорошо, - озадаченно кивнул Исмаилов. Впрочем, уже следующая фраза полицейского удивила его ещё больше.

- Тебя хотят убрать нашими руками - застрелить якобы при попытке оказать сопротивление полиции при аресте. Мой заместитель настроен резко враждебно по отношению к тебе и только ждёт случая…

Сообщив это, полицейский будто сбросил себя тяжкий моральный груз. Он устало присел на край ванны и вымученно улыбнулся:

- Я просто хочу дотянуть до пенсии. Но ты славный парень, Грегори! Я ведь знаю, что ты был награждён медалью «Пурпурное сердце». Это особая награда, которая вручается в основном посмертно. Ты настоящий герой и не заслуживаешь того, что тебе готовят. Потому-то я и пришёл… Но это всё, что я могу. А теперь мне надо идти, нельзя чтобы они узнали, что я был у тебя.

Уже взявшись за ручку входной двери, Гуллер сказал:

- Обращаться к властям не советую. Бесполезно. Уже сегодня может быть выписан ордер на твой арест. Если имеешь надёжных друзей, которые помогут тебе скрыться, то немедленно свяжись с ними.

Слышать такое от полицейского детектива было по меньшей мере странно. Игорь ошарашено кивнул.

- Мне бы очень хотелось ещё с тобой потолковать - вздохнул Гуллер, - но мне надо ехать в больницу к сыну. Мой мальчик очень плох, ты же знаешь.

- Спасибо вам, офицер.

Они пожали друг другу руки.

Однако в половине десятого утра Исмаилов как ни в чём ни бывало отправился гулять с собакой. Он не последовал совету бежать. И на то, имелись свои причины…

*

Старый полицейский вышел из больничной палаты, когда там ещё оставались два нанятых им клоуна-аниматора. В дверях Гуллер оглянулся. Сын повернул голову в его сторону, на осунувшемся страшно бледном лице мальчика едва теплилась вымученная улыбка:

- Всё равно ведь всё будет хорошо…Правда, папа?

Всё это время голове Гуллера никак не укладывалось, почему так произошло?! Как Всевышний Господь допускает столь вопиющую несправедливость в отношении этого чистого душой ребёнка? «Ну ладно я, старый греховодник, – мужчина в который раз снова мысленно вступал в диалог с Богом, - со мной ты можешь поступать так, как считаешь нужным. Но он то в чём перед тобой провинился, Боже?!».

Гуллер знал, что если ничего не предпринять, его сыну осталось жить всего несколько недель. И ради него он отрёкся от всего, во что верил. Когда стало ясно, что спасти мальчика могут только в дорогой частной клинике, отец без сожаления растоптал прежние принципы. Ведь чего он достиг своей честностью, принципиальностью и тридцатью годами беспорочной службы? Если его медицинской страховки Medicare не хватит, чтобы покрыть лечение в Швейцарии самого дорогого ему существа. Недаром эту страховку кто-то из коллег назвал «дыркой от бублика» (doughnut hole).

Так к дьяволу всю высокопарную чушь, которой молодым кадетам начинают забивать мозги с первых дней учёбы в полицейской академии! Жаль лишь что он, старый дурак, слишком поздно прозрел. Будь он умнее и дальновиднее, давно бы принял предложения бизнесменов, обещавших хорошо платить за Private contract. Так назывался тайный договор между влительным полицейским и каким-либо заведением (например, рестораном или игорным залом) о всякого рода выплатах за покровительство и охрану от рэкетиров и отморозков. Но он свой шанс обзавестись надёжной финансовой подушкой на все случаи жизни в своё время не использовал и в результате оказался плохим отцом.