Голодный океан

После завтрака Клео спросила, чего бы он хотел на праздничный ужин. И хотя в кладовой имелись банки с консервированной свининой и бобами, парень с несвойственной ему наглостью немедленно указал на поросёнка, рывшегося в куче отбросов возле хижины.

…Инвчика пришёл, когда мясо уже готовилось в котле. Игорю очень хотелось узнать, что за чудо островитянин сотворил с его ногой, но туземец лишь улыбался в ответ на его вопросы и удивлённо хлопал ресницами, изображая полное непонимание.

После ужина засиделись допоздна. Игорь чувствовал себя в ударе и сыпал забавными историями и анекдотами. Клео звонко смеялась, но в голубых глазах её отчего-то сквозила грусть.

Когда далеко за полночь они остались вдвоём, Игорь всё же решился задать вопрос, вертевшийся на языке:

- Что за мужчина на фотографии у вас над столом? - И тут же пожалел о своём любопытстве: весь вечер добродушно смеявшаяся Клео вдруг замолчала. Потом медленно покачала головой:

- Больная тема.

Подошёл Инвчико и Игорь снова стал рассказывать свои истории, но прежней беззаботной атмосферы уже не было. Клео сидела напряжённая. Она словно ушла глубоко в себя.

Когда туземец снова отлучился на несколько минут, Клео сообщила Игорю неожиданную новость:

- Завтра пожалуют островитяне, они хотят посмотреть на вас.

- Что ж, буду рад познакомиться с ними. Инвчико рассказывал, что его соплеменники – добрые люди.

Клео чему-то хмуро усмехнулась, помолчала немного, затем попросила с нажимом:

- Попробуйте выдать себя за другого.

В этот момент Игорь грыз хрящик и едва не подавился.

- Не хотела раньше времени волновать вас, ну да теперь этого уже не избежать.

- Да что случилось?! – забеспокоился лейтенант.

- Пока я не могу всего вам рассказать, но вы должны мне доверять. Поэтому для местных вы будете Артуро и не кем иным! Ваш опознавательный жетон я пока надёжно спрятала.

Игорь удивлённо хлопал на неё глазами.

- Я обязательно вам всё расскажу, но позже – пообещала Клео, не спуская напряжённого взгляда с зарослей бамбука, в которых скрылся её помощник. - Только прошу, сделайте так! Инвчико я уже сказала, что вы Артуро, и что вы вернулись из океана. А то обстоятельство, что вы стали выглядеть по-другому, их не слишком смутит.

- Неужели? – пытался быть ироничным Игорь, хотя ни черта не понимал.

- Не волнуйтесь об этом! Их мир мало напоминает наш, - пояснила Клео. – А теперь запоминайте: вас не было так долго, потому что вы совершали путешествие по Млечному пути.

Клео ещё более понизила голос и заговорила торопливо:

- Вы непременно должны уверенно сказать им, что вы Артуро! Если не желаете оказаться на месте этого поросёнка. Кстати, чтоб вы знали: «добродушные островитяне» предпочитает запечь мясо так, чтобы начать есть его ещё живьём. Таковы уж их кулинарные предпочтения. Я сама до сих пор жива и пользуюсь их гостеприимством лишь потому, что они считают меня женой Артуро и верят в его возвращение.

Некоторое время Игорь переваривал услышанное. Наконец, неуверенно осведомился:

- Но поверят ли они мне?

- Вы должны постараться их убедить. Единственная проблема - Инвчико… Правда он предан мне, – с некоторым сомнением размышляла вслух Клео, - и всё же не знаю, надолго ли его хватит, ведь сородичи постоянно будут расспрашивать его о вас. Возможно, нам придёт… - Женщина осеклась на полуслове, и сделала Игорю знак, чтобы он не проговорился – к ним возвращался молодой туземец.

Глава 54

Август 1947, Калифорния

Таинственное исчезновение полицейского детектива Малколма Гуллера наделало много шума. Гуллер был фигурой весьма заметной, долгие годы возглавляемый им «убойный» отдел находился на передовой борьбы с местным криминалом. Поэтому сразу появилась версия мести принципиальному полицейскому со стороны преступных кланов.

Появившаяся затем информация, что труп сыщика найден и, скорее всего, он не был убит, а покончил с собой, вызвала определённое замешательство в стане тех, кто поспешил назвать Гуллера образцовым полицейским и «нашей гордостью». Вновь открывшиеся обстоятельства гибели капитана плохо укладывались в созданный прессой и политиками образ героического мученика. Тем не менее, похороны заслуженного ветерана полиции должны были отчасти сгладить впечатление.

На панихиду в кафедральный собор собрался весь политический истеблишмент. Всем свободным от службы коллегам покойного было велено присутствовать на отпевании, причём негласно полицейских предупредили, что уклонившихся внесут в некий чёрный список.

Ранее Исмаилов не смог попасть в главный концертный зал города на восьмичасовую гражданскую панихиду, ибо туда из соображений безопасности допускали только по специальным пригласительным билетам. В храм на отпевание тоже пускали не всех. Простые люди, пришедшие проститься со старым полицейским, ждали у входа, когда вынесут гроб. Но Исмаилову удалось пройти через кордон, благодаря морскому мундиру, который он по такому случаю надел - впервые после увольнения с флота.

Церковь была переполнена. Возле закрытого гроба стоял почётный караул полиции в парадной форме с золотыми аксельбантами в белых перчатках.

Игорь встал в очередь к гробу и с некоторой оторопью наблюдал за происходящим пышным представлением. Тот Гуллер, которого он недолго знал, был по складу своей натуры обычным работягой, уличным полицейским. Наверное, если бы старый коп тоже мог сейчас видеть всю эту великосветскую публику, собравшуюся на его похороны, он бы страшно удивился. Церковь была переполнена «тузами».

На фоне VIP-приглашённых, стремящихся перещеголять друг друга по богатству венков и букетов, Игорь со своими скромными гвоздиками смотрелся жалко. Положив цветы возле гроба, он поспешил отойти.

Отзвучал реквием многочисленного церковного хора во главе с епископом, дьяконом и каноником. В числе тех, кто подставил под гроб своё плечо, были мэр города, личный представитель губернатора, два сенатора штата и конгрессмен из Вашингтона.

Гроб, сопровождаемый длинной процессией, медленно поплыл к выходу. Игорь провожал его глазами. Рядом остановился сержант Санчес. Даже здесь он грыз свою спичку. От сержанта сильно пахло спиртным. Кивнув на гроб с телом своего шефа, пуэрториканец развязно заметил:

- Смотри-ка, восемь человек несут - уронить бояться. Ящик то недешёвый - из-за похорон половина управления лишилась премиальных. Столько пафосных речей было произнесено о служении Обществу. А ведь на самом деле никто из нас не знает, чему служит. Хотим мы или не хотим, мы служим Жизни. Возможно, даже не своей. Например, жизни червей.

На них стали сердито оглядываться. Но сержант лишь усмехнулся.