Глубина

- Э-эх, Михалыч, Михалыч!... – только и произнёс Гордей в сердцах и махнул рукой. После чего предупредил взявших его в кольцо мужиков:

- Только имейте в виду! Позавчера я попросил соседей, которые уезжали домой, прихватить с собой письмо и опустить его в почтовый ящик, только не в вашем посёлке, а в Симферополе. В том письме для вас бомба!

От нервного напряжения внутри у него всё дрожало, Гордей опасался, что это слишком заметно и блефовал ещё более отчаянно:

- Ого-го, вы ещё не знаете моего батю! Если со мной что-нибудь случиться, он до самого министра МВД Щёлокова дойдёт!

Идея внезапно пришла ему в голову. И неожиданно это сработало! Участковый и Марат переглянулись, после чего оба уставились на Михалыча.

- Да как же... - растерянно взглянув на Гордея, пробормотал старик, и вдруг встрепенулся: - Верно, при мне дело было! Своими глазами видел, как та парочка конверт у него брала.

Участковый с Маратом отошли в сторону и принялись совещаться. С ними был ещё один - солидного вида мужик при галстуке и в директорской шляпе. До этого он держался немного в сторонке, будто оказался тут случайно. Гордею показалось, что он видел «шляпу» прежде. Кажется, именно он сидел за рулём оранжевого «Мерседеса».

«Неужели сам председатель совхоза пожаловал - полюбоваться, как меня «мочить» станут?!» - удивился Мазаев.

Между тем, троица заспорила и даже будто начала ругаться. Правда, до ушей Гордея долетело всего несколько финальных реплик - из-за взвинченного тона, каким они были произнесены:

- Решать буду я! – громко отчеканил милиционер. - Чебутнова народ знает…

- Вы забываетесь! - возмутился человек, похожий на председателя. – Без моих связей в обкоме всем вам три копейки цена.

Но рыхлый лишь с виду увалень в погонах тут же заткнул штатскому рот:

- Цыц, поганец! Сказал же: на своём участке я не допущу! И точка!

Милиционер ещё что-то добавил про партбилет, но Гордей не разобрал его слов. Вскоре они вернулись. Участковый Чебутнов снял с головы фуражку и достал платок, чтобы вытереть пот со лба. Перед Гордеем снова был старый, уставший служака, без пяти минут пенсионер.

- Напрасно вы так, юноша, – с сожалением заговорил милиционер, – толком ни в чём не разобрались, а делаете поспешные выводы… Хотя не спорю: в том, что у нас тут твориться, и профессионалу не просто разобраться.

- А я ему, Егор Федорович, пытался это втолковать, - вспомнил их последний разговор главный здешний спасатель. – Для его же пользы, между прочим. Предупреждал ведь, чтобы не лез на рожон?

- Предупреждал, - согласился Гордей.

- Только ты, студент, меня не послушал и занялся частным расследованием – упрекнул его Марат. - Скажи спасибо, что эти сволочи тебя не утопили.

- А ты, Михалыч, поезжай, - ласково бросил в сторону старика участковый.

- Не понимают люди, с кем связываются… и жаловаться некому, - торопливо семеня к машине, бормотал себе под нос пенсионер. - Пойди разберись, кто тут кто, и за кого воюет. Сдуру влезут невесть во что, и тебя за компанию тащат…

Звук автомобильного двигателя постепенно затихал вдали. Теперь Мазаев остался в полном одиночестве. Гордей вглядывался в Марата. Мысленным взором он снова видел вертикально зависшего в зеленоватой толще подводного пловца, внимательно наблюдающего за тем, как его подручный расправляется со свидетелем. Из-за расстояния и разъедающий глаза морской соли нельзя было разглядеть его лицо за стеклянным овалом маски. Но сейчас на лице героя-спасателя не было заметно даже намёка на волнение или злость за погибшего товарища. «Ты ошибся, приятель - всем своим видом будто говорил ему Марат. – А ведь мы уже выписали на твоё имя удостоверение почётного члена нашей дружины! Эх ты!…».

Гордею предложили пройти в дом. Причём вежливо, без какого-либо принуждения. Снова, как и в предыдущее его посещение, вёл их горбун. Они вошли в комнату, под которой должен был находиться погреб. Один из парней поднял тяжёлую крышку. Под ногами в сумраке ямы что-то зашевелилось, сверкнули поднятые к свету испуганные глаза.

- Эти двое называли себя «спасателями» - с презрением указал вниз Марат, и неожиданно сообщил: - Один из них пытался тебя вчера убить.

- Ничего, кончилось их чёрное время! Завтра же отвезу поганцев в район, - пообещал участковый. Правда, особой гордости или торжества в словах милиционера не чувствовалось. - К сожалению, я долго ничего не мог им предъявить… Наверное, пора мне на пенсию.

- Просто кое-кто им активно помогал, покрывал нечисть! - зло заметил Марат. – Да и осторожно действовали, мерзавцы! Трудно было подкопаться. И всё-таки начало положено, Егор Федорович. Теперь и до остальных доберёмся. Сами выдадут подельников, чтобы «вышку» не получить.

Но ещё больший сюрприз ожидал Гордея в соседней комнате. За длинным столом понуро сидел Рудик. Увидев входящего Гордея, саксофонист опустил хмурый взгляд, только желваки заходили у него на скулах.

- Кому вы поверили?! – на этот раз участковый не мог сдержать переполнявших его эмоций. - Это же рецидивист! Спросите меня за что он только не привлекался! И валютой супчик баловался и спекуляцией промышлял. А ещё в его послужном списке организация левых концертов. На нём же просто клейма ставить негде! Я всегда удивлялся, что с такой биографией он в своём активе имеет всего лишь две судимости, а не пять или шесть.

Чтобы не быть голословным пожилой деревенский милиционер демократично дал слово обвиняемому:

- Верно, говорю, Рудик? – поинтересовался он. - Чего набычился-то и молчишь? Скажешь, Чебутнов на тебя напраслину возводит, оклеветать, опорочить честное незапятнанное имя хочет, старый сукин сын?

- Нет, отчего же… Всё верно, гражданин начальник, - признал музыкант. Но возмущению участкового не было конца:

- Его же на работу никуда брать не хотели после тюрьмы. Лишь я закрыл глаза на его прошлое - за его талант. А он вместо благодарности быстренько спелся с местным отребьем, а когда запахло жаренным решил обобрать своих же дружков до нитки и слинять.

Участковый повернулся к Гордею:

- И сделать это он собирался, между прочим, с вашей помощью! Так что всё, что он вам напел, было ложью с одной единственной целью - использовать вас.

- Трубач просто всё перевернул, изобразив в выгодном для себя свете - добавил Марат. Но именно местному «Ихтиандру» Гордей верил меньше всего. И оказалось, напрасно…

Они вышли обратно на улицу и зашли за угол дома. В глубине двора впритирку к забору, будто нарочно укрытая до поры от чужих глаз, стояла белая жигулёвская «копейка». А в ней на заднем сиденье сидела…Агния. Живая и невредимая!

Глава 55

Неожиданно Гордею было объявлено, что он может ехать дальше. Ещё больше был поражён Рудик, когда ему позволили сесть за руль белой «копейки». Отпуская саксофониста на все четыре стороны, участковый запретил ему когда-либо впредь появляться на своей территории: