Глубина

- Мне нет больше до тебя дела! Считай твоё счастье. Но ты отвечаешь за этих людей, чтобы доехали нормально – и участковый строго погрозил Рудику пальцем. После чего обратился к студенту:

– Жаль, не успели торжественно вручить вам грамоту… А знаете что, - вдруг осенило участкового инспектора, - приезжайте-ка будущим летом снова! Обещаю, измените мнение о нашем посёлке к лучшему.

Вслед за старшим лейтенантом к Мазаеву подошёл Марат и протянул ему красную книжицу:

- Вот, бери. Мы тебе удостоверение почётного члена нашей спасательной дружины выписали. И значок… Всё как обещал… Ну а теперь давай пять, если не в обиде.

Гордей пожал протянутую руку и сел в машину рядом с Рудиком. Музыкант торопливо завёл двигатель и начал разворачиваться в сторону отворяемых горбуном ворот. Он был словно сжатая пружина. Гордею самому всё ещё не верилось, что их выпускают. На плечо ему легла лёгкая девичья рука. Мазаев обернулся. Каким же родным показалось ему лицо подруги! Он очень осторожно провёл ладонью по её щеке, она улыбнулась в ответ…

Едва «Жигулёнок» выбрался на дорогу, Рудик погнал как сумасшедший. Он вёл машину очень рискованно. На поворотах «жигуль» заносило, визжали стираемые покрышки и запах горелой резины проникал в салон, усиливая чувство, что добром всё это кончиться не может. Тем более что от музыканта пахло спиртным. Он то и дело бросал тревожные взгляды на зеркала заднего вида. Весь богемный налёт и артистичную вальяжность с него сдуло.

«Господи, зачем он так несётся?! - раздражённо подумал Мазаев и сказал:

- По-моему, позади нас никого. Разве нет?

- Они никого не выпускают – пробормотал Рудик. – Никогда! Это против их правил. Понимаешь?

- Не надо так паниковать.

- Мы обрушили на себя лавину! - с запоздалым раскаянием проговорил Рудик. – Разгневали богов…

Гордей удивила разительная перемена в музыканте. А ведь этот человек спас его в опаснейшей ситуации, продырявив гарпуном одного из убийц, а потом остроумно придумал спрятать в милицейском гараже! Казалось, он действительно по-настоящему крут.

- Никого не выпускают, - нервно повторил «Таракан», - сегодня ночью они схватили меня и готовились утопить в ванной - в том доме. Это правда.

- Да не волнуйся ты так, приятель, - усмехнулся Гордей, - если это и так, мы всё равно их переиграли.

- Хорошо, если так… - вяло проговорил Рудик, и вдавил в пол педаль акселератора. Рёв мотора стал оглушительным. - Но как лихо старый лис разыгрывал из себя неподкупного Анискина! – перешёл на крик музыкант. – Старая скотина…

- Зачем так грубо? - улыбнулся Мазаев.

- Да ты прав… - Рудик покосился на сидящую сзади девушку. – Извините.

Тем не менее, саксофонист и не думал сбавлять скорость. Машина прыгала на ухабах, словно они участвовали в ралли. Но когда выбрались на шоссе, всё стало только хуже. Один крутой поворот сменялся другим – ещё круче и опаснее, и если не впишешься – улетишь в пропасть. «Чёрт бы побрал тонкую душевную организацию творческих людей, – размышлял Гордей, - в приступе панического страха они становятся безумцами!». Однако Мазаев решил пока не вмешаться в ситуацию, опасаясь, что попытка вырвать руль у соседа лишь спровоцирует трагическую развязку.

«А ведь его уже начали топить, когда неожиданно появился я!» – вдруг осенило Гордея. Длинные волосы музыканта были всё ещё влажными, а на шее остались бордовые кровоподтёки, напоминающие следы от пальцев; глаза его налились кровью из-за полопавшихся сосудиков; рубашка под мышкой была разорвана, и не хватало нескольких пуговиц… Странно, что Гордей только теперь обратил на это внимание.

Вдруг Рудик резко затормозил, и Мазаев сначала не понял, что произошло. Он не был пристёгнут и налетел лицом на лобовое стекло.

- В чём дело?! - недовольно спросил Мазаев, потирая ушибленный лоб.

- Твою девушку похоже мутит, - кивнул назад Рудик. – Выведи её, пусть немного подышит свежим воздухом. Даю вам пять минут.

Вместе с Агнией Гордей вышел из машины. Неподалёку от обочины имелась лужайка с мягкой травой. Девушка опустилась на неё. Ей действительно было худо. Агния была очень бледна, но пыталась этого не показывать. Гордей присел рядом, взял её за руку. Рука у неё была очень холодная.

За спинами у них раздался прощальный возглас Рудика:

- Счастливо оставаться! К сожалению, нам не по пути!

Выбросив из машины документы и вещи пассажиров, музыкант резко дал по газам. Через минуту «Жигулёнок» исчез за очередным поворотом.

- А ещё музыкант – усмехнулся Гордей и повернулся к своей спутнице. – Хорошо ещё, что не прихватил наши документы и деньги.

- А что ты хотел? Ресторанное искусство! Низкий жанр - низкая душа… – в своём стиле философски заметила Агния.

Глава 56

Втайне Гордей даже был рад, что они остались, наконец, вдвоём.

- Ну, как ты? – с нежностью спросил он подругу. – Они не причинили тебе вреда?

- Нет, что ты! Они относились ко мне хорошо – с наивным простодушием отозвалась Агния. - Особенно Марат. Мы много разговаривали с ним. Вначале я очень боялась того дома, но он всё мне объяснил. Даже происхождение тех разорванных документов и фотографий, на которые мы наткнулись на поляне. Оказывается, у них за год, знаешь, сколько скапливается утерянных документов?! Они – то есть здешние дружинники - ведь каждый вечер делают обход пляжа. Что-то из найденного успевают возвращать «по горячим следам». Но некоторых владельцев документов отыскать не удаётся. По правилам полагается, конечно, всё сдавать участковому. Но Марат говорит, что с этим много мороки. Да и жизнь людям можно сломать.

- Ну да, там же были партбилеты, - как будто согласился Гордей, - за их потерю по головке не погладят, запросто можно из партии вылететь, хорошей должности лишиться. Некоторым проще по-тихому договориться насчёт нового бланка, чем поднимать волну.

- Вот именно! – обрадовалась тому, что он всё понял Агния. - Ребята просто не хотели обременять себя писаниной, вот и смошенничали. По-моему, по человечески это так понятно. Втайне от участкового они время от времени «утилизируют» накопившиеся невостребованные находки.

- И ты поверила? – отбросил маску Гордей.

- Зря ты так, - обиделась за хороших людей девушка. - Мне Марат показался искренним честным парнем. От тоже ненавидит зло, которое тут творится, и борется с ним вместе со своими дружинниками… Кстати, Марат пожурил меня за то, что мы не пришли к нему и не рассказали о своих подозрениях.

- Так ты ему всё рассказала?

- Конечно! Я не умею и не люблю врать. Я сказала ему, что для человека большое горе, если он идёт против собственной совести. Тело несчастного может здравствовать, но душа его всё равно будет болеть и страдать. Деньги и власть плохое лекарство против этой хвори. И Марат со мной согласился.