Маргарет МакХейзер - Уродина

— Привет, Лили, — говорит Макс глубоким хриплым голосом. В руках он держит две вещи: букет желтых роз в одной руке, а в другой — бутылку белого вина.

— Макс, — говорю я, отступая в сторону и пропуская его.

— Это тебе, — он протягивает мне желтые розы и наклоняется, чтобы поцеловать меня в щеку.

— Спасибо, они прекрасны, — я подношу их к носу, чтобы понюхать. Я даже не знаю, можно ли купить розы зимой, поэтому не имею ни малейшего представления, как он их достал.

— Пожалуйста, — знаю, что он нервничает, и так же напряжен, как и я.

— Проходи, пожалуйста, познакомься с Шейн и Лиамом, — я веду его через гостиную к ним на кухню. — Шейн, Лиам, это Макс.

— Приятно познакомиться, — говорит он, протягивает руку и наклоняется поцеловать Шейн в щеку, затем пожимает Лиаму руку.

К тому времени, как они заканчивают знакомиться, раздается еще один звонок в дверь, и я направляюсь забрать китайскую еду, которую заказала. Когда я лезу в карман, чтобы достать наличные, из ниоткуда возникает рука с деньгами. Я поворачиваюсь и вижу Макса, стоящего рядом со мной с дерзкой улыбкой на лице.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я, пытаясь заплатить своими деньгами водителю доставки за еду. — Не смейте брать его деньги, — рычу я на водителя.

— Несправедливо, чтобы красивая женщина платила за мою еду. Возьмите деньги, молодой человек, — говорит он глубоким хриплым голосом.

Парнишка смотрит на меня, затем на Макса. Решив, что Макс выглядит более устрашающим, он берет его деньги, а мне, в качестве утешительного приза, дарит слабую улыбку:

— Простите, леди. Я не могу нарушить мужской кодекс, — говорит он, отдавая мне еду.

— Ты никогда не позволяешь мне заплатить. И к тому же, ты — мой гость. Ты не должен платить за еду, — я беру пакеты и закрываю дверь.

Макс забирает их из моих рук и идет на кухню к Шейн и Лиаму.

— Ужин, дамы и господа, — говорит Макс, ставя пакеты на столешницу.

— Отнеси их в столовую, мы поедим там, — говорит Лиам, неся миски, палочки и вилку для меня.

Макс выдвигает мой стул и ждет, пока я сяду, а затем садится рядом со мной. Шейн шлепает Лиама по груди и говорит:

— Вот видишь, как джентльмен ухаживает за дамой. Он выдвигает ей стул и ждет, пока она сядет, прежде чем даже подумать о том, чтобы шевельнуться. Выдвини мне стул, — я посмеиваюсь, глядя на их стеб друг над другом, и вижу, что Макс тоже еле сдерживается.

— Спасибо, дружище. Следующее, что мне придется делать — открывать перед ней дверь машины. Спасибо, — с сарказмом говорит Лиам, закатывая глаза.

— Чертовски верно, — добавляет Шейн.

Лиам и Макс открывают контейнеры с едой, которую я заказала, а Шейн кисло-сладкую свинину, пельмени и ставит все перед собой.

— Ты собираешься всем этим поделиться? — спрашивает Макс, многозначительно глядя на еду.

— Никогда не становись между женщиной, ее пельменями и кисло-сладкой свининой, — она щиплет кончиками своих палочек, словно клешнями, на Макса.

Макс поднимает руки в знак капитуляции и говорит:

— Прошу прощения.

Лиам открывает бутылку вина, разливает по бокалам и мы сидим за столом, непринужденно беседуя. Макс без усилий вписывается в нашу компанию. Он не старается слишком сильно и открыто говорить с Шейн и Лиамом. Я улучаю минутку и осматриваю сидящих за столом. Меня окружают семья и друг.

— Я сделаю кофе, — говорит Шейн в конце ужина и начинает собирать тарелки и контейнеры.

— Я помогу тебе с уборкой, — предлагает Макс.

— О нет, ты останешься здесь, с Лиамом. Лиам, проводи Макса в гостиную и поговори с ним о чем-нибудь. Я должна рассказать Лили, что думаю о Максе, — Шейн выбалтывает правду.

— Шейн, — возмущаюсь я громким шепотом.

— Он знает, что мы будем говорить о нем. Для него было бы оскорбительно, если бы я солгала и сказала, что мне требуется помощь на кухне. Поэтому я могу сказать правду. Теперь помоги мне, чтобы мы могли посплетничать.

Я опускаю голову вниз и смотрю на улыбающегося Макса.

— Мне очень жаль, — говорю я тихо, хотя мои извинения не имеют смысла. Он знает это, и я знаю это.

— Иди и расскажи мне потом, что она думает. Возможно, мне придется поднять ставки, — говорит Макс так же громко, как и Шейн.

— О Боже, теперь их двое, — говорю я, глядя на Лиама.

— Эй, я женился на одной из них, так что если я соглашусь, это не сулит мне ничего хорошего. Поэтому я ничего не скажу, — говорит Лиам и встает. — Давай, Макс, позволь мне рассказать тебе несколько секретов о нашей куриной попке.

— Вот дерьмо, — вздыхаю я.

Шейн берет несколько тарелок, я беру остальное, и мы идем на кухню.

— Малышка, он хороший, — говорит Шейн, выбрасывая все в мусорное ведро.

— Он очень милый.

— Он довольно сильно заикается. Сначала мне пришлось сосредотачиваться на том, что он говорит, просто чтобы понять его, но чем больше он говорил, тем легче я его понимала.

— Да, действительно, — я прекращаю делать то, что делала, и смотрю на Шейн. — Разве это не интересно? Я больше не слышу его заикания. Как по мне, так он говорит так же, как мы.

— Правда? Потому что его трудно понять. Он заикается практически на каждом слове. Интересно, почему он не ходит к логопеду, чтобы исправить это. Интересно, почему он заикается, — она не спрашивает меня, она просто говорит вслух. Конечно, я знаю причины, но это не то место, чтобы говорить об этом.

Я обнимаю Шейн. Она для меня целый мир.

— Спасибо, — шепчу я. — Просто спасибо.

Шейн готовит кофе и несет его в гостиную, где Лиам и Макс смеются над чем-то.

— Что смешного? — спрашивает Шейн, протягивает Лиаму кофе, и садится к нему на колени.

— Ничего, что касается вас, дамы, — парирует Лиам. Шейн приподнимает брови и наклоняет голову. — Ладно, Макс рассказывал о том, как один парень попал в больницу, потому что хорек укусил его за… — он указывает на свой член.

— Что, черт возьми, хорек делал рядом с… этим? — спрашивает Шейн, морща нос от отвращения.

— Хорек спал в постели вместе с ним, а парень спит голым.

— Сомневаюсь, что хорек продолжит спать в его постели, — бормочу я. И все говорят «фуууу» от одной мысли об этом.

После того, как мы выпиваем кофе, Макс встает и говорит, что должен идти домой, потому что завтра у него ранняя смена в больнице. Шейн и Лиам прощаются с ним и говорят, что двери их дома всегда открыты для него в любое время. Они оба уходят, позволяя нам с Максом побыть наедине, прежде чем он уйдет.

— Спасибо, Лили. Я наслаждался компанией твоей семьи.

— Они были рядом со мной в худшие дни, и они действительно оберегают меня.

— И я понимаю, почему, — Макс идет к входной двери. — Но они мне понравились, и я надеюсь, ты не против, если я снова приду на ужин.

— Только, если ты позволишь мне заплатить.