Анна Берзер - Сталин и литература

От прямого попадания фугасной бомбы был уничтожен большой кирпичный дом в Проточном переулке, в районе Смоленской площади, а в подвале, в бомбоубежище погибли все его жильцы. Это было страшно. А фугасная бомба, брошенная в театр имени Вахтангова — в ту ночь вылетели все стекла в нашей квартире, а вокруг театра на Арбате были трещины и повреждения, то отвалилась часть стены, то рухнула другая. Я бегала туда много раз. А в конце улицы Воровского стоял старый дом, там была аптека, в нее два раза попадала бомба — две ночи подряд! Напротив же нашего дома, чуть ближе к Смоленской площади, стоял милый, желто-старо-московский двухэтажный домик. И во время бомбежки отвалилась стена. Он стоял обнаженный — видны были комнаты, кровать и стол. Что дома — живые, раненые и родные, — это я поняла тогда.

И хотя я забыла немецкий язык, но не война разрушила Москву. Москву изрубили москвичи в мирные дни. До сих пор жив в наших руинах сталинский план по реконструкции Москвы. Тогда на нашем доме на плане появилась надпись — "На красной черте". И на многих других домах тоже. Я когда-нибудь напишу об этом подробно — о репрессивном выселении интеллигенции из Москвы — под надзором прокуроров, судов, милиции, всех органов власти. При Брежневе, Промыслове, Посохине...

Сталинское отношение к Москве и в том, как пробивали бульдозерами Калинин­ский проспект, круша улицы, дома и переулки. Когда на наших глазах над прекрасным ампирным особняком нависает подъемный кран и бабами своими с грохотом опуска­ется на дом. И лупит его, лупит, а дома — старые, крепкие, кирпичные. Кирпич проступает как кровь, а разрушенный дом иод конец добивают — взрывают динами­том. Грохот от взрывов постоянный. Годы длилась эта пытка. Мой старый пятиэтаж­ный дом, как рассказали мне, не могли уничтожить в течение нескольких дней. Его разделили на три части и но частим взрывали динамитом. Было это в 1967-м году.

"Когда я умру, нас выселят из нашей квартиры", — много раз говорил мой отец.

6

От края до края по горным вершинам,

Где вольный орел совершает полет,

О Сталине мудром, родном и любимом

Прекрасную песню слагает народ.

Летит эта песня быстрее, чем птица,

И мир угнетателей злобно дрожит.

Ее не удержат посты и границы.

Ее не удержат ничьи рубежи.

Ее не страшат ни нагайки, ни пули.

Звучит эта песня в огне баррикад,

Поют эту песню и рикша и кули,

Поет эту песню китайский солдат.

И, песню о нем поднимая, как знамя,

Единого фронта шагают ряды.

Горит, разгорается грозное пламя,

Народы встают для последней борьбы.

А мы эту песню поем горделиво

И славим величие сталинских лет, —

О жизни поем мы, прекрасной, счастливой,

О радости наших великих побед.

От края до края, по горным вершинам,

Где свой разговор самолеты ведут,

О Сталине мудром, родном и любимом

Прекрасную песню народы поют.

Я пока не буду говорить о тексте, но надо слышать, как звучит музыка, идущая с небес. Величествен каждый такт этой молитвы-кантаты-марша. Я слышу, как гремит она из всех репродукторов — с мощным усилением мелодии, отчаянной громкостью поющего хора и гремящего оркестра.

Печально, что некоторые строки песни о Сталине застряли в моей памяти до нынешних лет. Надо добавить, что ее помню не только я. Дело в том, что, думая об этой теме, я стала соображать, кто же автор этой знаменитой песни? И спрашивать друзей. Песню помнили все, автора — никто. Оказалось, что так и было задумано. Сейчас я расскажу о том, где я ее нашла.

Был у нас такой знаменательно-знаменитый сборник. Под названием "Творчество народов СССР" (Сейчас мы пожинаем и его плоды.) Сборник по тем временам был издан с большим старанием. Синий коленкоровый переплет с выдавленным на нем народным орнаментом на темы национальных республик всего Союза. Раскрываем книгу — слева гербы всех наших республик и повторенная надпись названия — "Творчество народов СССР" — на всех языках. И еще сообщается, что он подготовлен к 20-летию "Великой Октябрьской социалистической революции в СССР. 1917— 1937". Своеобразное подарочное издание. Тут новое движение сталинского захвата жизни страны — всё народное творчество униженно пало к его ногам. Важный поворот торжества сталинизма. Там есть различные разделы, о которых я скажу ниже.

А пока "От края до края"... Оказывается, это — "русская народная песня". И весь разговор! Автора нет, автор безымянный неграмотный русский акын. Нет имени, но есть адрес, место, откуда он поет. Это — горные вершины, где летают вольные орлы и ведут разговор самолеты. И высоко в небесах среди орлов и самолетов прекрасную песню о родном и любимом Сталине "слагает народ". Весь русский народ. Не певец, не певцы, а весь русский народ забравшись в поднебесные дали.

Но неграмотный русский народный певец осведомлен в нашей истории и географии не хуже, чем Алексей Толстой. А песня эта активно и нагло завоевывает мир, как могучая агрессивная сила. Именно песня... Потому что от нее "злобно дрожит мир угнетателей", эту песню "не удержат посты и границы", как и — "ничьи рубежи". Удивительный при этом международный кругозор у безвестного народного певца: "поют эту песню и рикша и кули, поет эту песню китайский солдат".

Господство песни о Сталине над миром холодно и грозно запечатлено в песне. По абсолютному культовому вознесению она — важный итог. Задача сборника — чтобы был один народ. Но в народной песне "От края до края" торчат белые грубые швы ее создателей, считающих, как я уверена, что сталинское царство на века и другого не будет никогда. Весь сборник "Народное творчество" подавлен этой главной задачей.

Хочу сказать поэтому несколько слов о художественном материале, отобранном для сборника. В него вклеено бесчисленное количество цветных фотографии ковров, изображающих Сталина. Вот одна из них. Лицо его разукрашенное страшнее, чем у Алексея Толстого, выглядит таким нелепым на фоне яркого красочного коврового рисунка — пестрого и дикого соединения его бровей и усов с яркими цветами ковра. Вмонтированный в ковер, он адски, пародийно и символически увеличен. Надпись: "И.В.Сталин. Ковер работы ковровщиц художественно-экспериментальной мастер­ской художественного коврового фонда Туркменской ССР". Имен нет. Ковровщицы мастерской... фонда? — что должно означать это? Но ковер есть. Итак, "И. В.Сталин — ковер". Милое соединение.

Этого мало. Есть в книге и гобелен — "Товарищ Сталин среди народа" "Гобелен, вытканный колхозниками-ковровщицами сел..." Много разных сел перечислено здесь "Среди народа" — малограмотное название, но по-другому сказать нельзя. "Сталин — гобелен". Что же мы видим на нем? Дикое изображение! Сталин в своей полувоенной форме и сапогах, куда заправлены брюки. Он идет по ковру, по траве и цветам, среди цветущих плодов и деревьев, а вокруг его собственный счастливый разукрашенный "народ": женщины в шалях, женщины в венках и цветах, старик с красным знаменем в руках. Все с перекошенными и тупыми лицами Сталин — в центре, "народ" — по бокам. За руку он держит пионерку в галстуке с отечным, разбухшим от сталинского счастья лицом. Этот гобелен, мне кажется, был запечатлен и в мраморе на одной из станций метро. Тут много славных художников вложили, я думаю, свои силы и свой груд. И вообще огромная организованность и даже изобретательность — в создании этого причудливого сборника.