Упоров Николаевич - Повелитель Запретной Магии

— Ч-что? О чем ты? — та отступила на шаг.

— Я говорю о том, что все живущие в этом замке, так или иначе, являются виновными. И маг, и даже ты могли бы остановить бесчинства, но не делали этого.

— Думаешь, я смогла бы сама остановить брата?

— Даже убить. Все зависит от того, как сильно ты его ценишь. Скажем, тебе же хватило духу попросить помощи у других, понимая, что брат пострадает. И сделала это, не потому что самой не хватило бы сил, а потому что не желаешь брать всю ответственность на себя одну. Точно так же и с вашим магом. Ну да ладно, не собираюсь я все вам объяснять и предлагаю продолжить. — Он снова обратился к магу: — У тебя два варианта. Либо убьешь госпожу, либо умрешь сам от моей руки. Назовем это искуплением вины для вас обоих.

— Ты псих! — воскликнул тот, но в ответ юноша лишь нацелил на него свою ладонь, по которой начали пробегать белые искры творящегося заклинания. — Постой! Погоди! Могу ли я тебе верить? Ты можешь меня убить, когда все закончится! — сломался маг перед лицом неизбежной смерти.

Реннет заметил, как побледнела Элен.

— Очевидно, твоя смерть мне ничего не даст, — пожал плечами ренегат. — Я убью вашего господина и заберу все добро. Вину потом свалят на тебя, так что живой ты мне принесешь больше пользы. То есть, в этом и будет заключаться твое наказание, когда наказанием Элен станут твои действия.

Его слова и тон голоса звучали настолько убедительно, что маг не засомневался в них ни на мгновение. Он посчитал, что быть обвиненным в преступлении неприятно, но не смертельно. Идет война и если суметь вовремя скрыться, никто по его следам не пойдет. Поэтому, он первым делом извинился перед Элен.

Наблюдать за тем, как минуту назад разглагольствовавший о верности и чести человек уже готов собственными руками убить госпожу, было весьма занятно. Реннет до последнего сомневался в том, что тот станет это делать. И даже когда разрывающий вихрь окутал руку мага, он готовился к тому, что атакуют его самого. Он поступил бы именно так. Но надежды не оправдались.

Вихрь полетел в Элен. В самый последний момент Реннет успел выдернуть ее из-под атаки. Заклинание в результате врезалось в стену, и во все стороны полетела каменная крошка. Женщина упала на колени и заплакала.

— Я так и думал, что это была всего лишь проверка, — заплетающимся языком заговорил маг.

— Да, и ты не прошел ее, — подтвердил юноша, выпустив огненную стрелу малой мощности в упор противнику. Вскрикнув и забившись на полу от невыносимой боли, тот перестал представлять какую-либо угрозу. Даже его будущее в качестве боевого мага было под большим вопросом. Ранение хоть и не смертельное, но явно способное оставить после себя непоправимые последствия.

— Надеюсь, ты поняла урок? — спросил у Элен ренегат.

— Ты действительно монстр.

Он проигнорировал ее слова и зачитал короткую нотацию.

— Никто за тебя твои проблемы не решит, советую усвоить на будущее. И даже если решит, не думай, что сможешь воспользоваться этим без последствий. Ты не сможешь проконтролировать чужие действия и никогда не знаешь, чем они могут в итоге обернуться для тебя. Лишь ты сама способна сделать так, чтобы ограничиться минимальными жертвами. Чужая помощь обойдется дороже.

Не обращая внимания на раненного и извивающегося от боли мага, Реннет приказал ее вести дальше. Буквально через десяток метров они наткнулись на молодую девушку лет двадцати. Элен, увидев ее, бросилась с объятиями.

— Роуз! С тобой все в порядке? — спрашивала Элен, вглядываясь ей в лицо.

— Сестра… откуда ты здесь? — Она вцепилась взглядом в Реннета. — А он кто такой?

Юноша сохранял хладнокровие.

— Я - помощь, за которую твоей сестре пришлось дорого заплатить! — ответил он сам и сделал несколько шагов навстречу.

Платье и волосы не смогли скрыть того, что сотворили с девушкой. На бледной коже виднелись свежие рубцы, и даже надпись, явно сделанная при помощи раскаленного железа. Реннет со своего места видел лишь часть, но прекрасно понял, что значат слова 'Дочь шлюхи'. Подходить ближе он не стал.

— Элен, найди ее мать, а затем все вместе спускайтесь во двор замка. Оплату золотом тоже советую прихватить, — бросил он коротко и, не дожидаясь ответа, пошел в том направлении, где располагался кабинет наследничка. По пути ему попались члены отряда, выводящие прислугу наружу. Катарины среди них не было.

Мистик обнаружилась точно там, где ее ожидал увидеть Реннет — в спальне брата Элен. Когда он вошел, она уже стояла над телом полуголого мужчины.

— Что с ним?

— Просто без сознания. Услышал крики и пытался сбежать, — ответила та, кивнув в направлении шкафа. Там обнаружился замаскированный тайный проход, скорее всего ведущий в подвал или вообще за стены замка.

— Хорошо сработала. В таких вещах я тебе не ровня, — с облегчением вздохнул ренегат, но тут же заметил, как мистик смотрит на него с нескрываемым беспокойством.

— Можешь оставить попытки сделать комплимент. Что собираешься с ним делать? Убить? Ты говорил о высокой плате. Речь ведь не о деньгах шел, не так ли? Что замыслил?

Юноша помрачнел, тупо уставившись в лежащего человека, на вид приятного и создающего впечатление благородства. Было бы еще лучше, не будь у него лицо искажено страхом. Катарина приблизилась к нему вплотную, очевидно не собираясь отступать.

— Реннет, я не собираюсь говорить с тобой о морали. Если хочешь, могу сама его прикончить. Мы оба знаем, что милосердие к злу порой рождает еще большее зло. Но я желаю знать, что у тебя на уме и чем ты руководствуешься, — говорила она неожиданно мягко, без намека на обвиняющий тон. И в ее карих глазах светилась теплота, а не осуждение.

Однако он не мог, не мог сказать ей, что движет им прямо сейчас.

— Не беспокойся, его я не собираюсь убивать. Как и обещал, наказание падет на всех.

Более ясного ответа она от него не получила. Вместе они потащили бессознательное тело вниз, туда, где собирали всех, кто живет и работает в замке.

Как и Катарина, Реннет считал милосердие человеческой слабостью. К дорогим и важным для себя людям испытывают любовь, к врагам — сострадание, а милосердие лишь к больным и слабым. Однако есть немало тех, кто испытывает жалость к мразям, мерзавцам, монстрам в человеческом облике. Для него такое было неприемлемо, это он считал худшим преступлением из худших. Часто из-за слабовольного милосердия погибали и страдали люди. Сейчас ситуация складывалась похожая. Если они оставят подонка на совесть местных обитателей, обязательно найдутся такие, кто окажется готов пустить слезу над его судьбой.

Наконец они выволокли тело во двор замка, где оставшиеся члены отряда держали под присмотром солдат с прислугой — всего около дюжины человек. Еще два трупа лежали неподалеку и, судя по характерным повреждениям, оба были убиты заклинаниями.