Aurora Reynolds - Until November

Взглянув на свой навигатор, я

отвечаю:

— Мы всё ещё в Вирджинии, и

нам осталось ехать шесть часов. Я

сделала остановку для Биста.

— О, точно. Забыл, что ты так

назвала собаку, которая с тобой, —

он смеётся себе под нос. — Надеюсь,

ты

помнишь,

что

единственная

причина, по которой я разрешил тебе

оставить его в моём доме — это

потому, что он спас твою жизнь.

Я послала ему фотографию

Биста, когда рассказала, что он

поедет со мной. Папа был в шоке. Он

сказал, что у девушек должны быть

милые маленькие собачки, а не те,

которые могут съесть ее целиком.

— Я понимаю, папа, но он и

правда хороший пёс, — словно

осознав, что говорят про него, Бист

поднимает голову и гавкает. — Знаю,

сладенький, — нежно сюсюкаюсь я с

ним.

— Ага, хотя, может быть, не всё

так плохо, и он поможет мне

отгонять парней, которые будут

вертеться вокруг тебя.

— Очень смешно, папа!

— Малышка, я позвоню тебе

через пару часов, узнать, как у тебя

дела.

—

Хорошо,

пап.

Тогда

и

поговорим.

От разговора с папой на моём

лице

растягивается

улыбка.

Интересно, как бы изменилась моя

жизнь, если бы мама позволила мне

жить с папой, а не забрала с собой?

И мне вообще интересно, почему она

взяла меня с самого начала? Мама

встретила

папу

на

выпускной

вечеринке,

когда

ей

было

восемнадцать.

Той

ночью

они

напились, занялись незащищённым

сексом, и я родилась девять месяцев

спустя. Две недели спустя моя мама

забрала меня к своей двоюродной

сестре в Нью-Йорке.

Мама

не

особо

принимала

участие

в

моём

воспитании.

Насколько я помню, у меня была

няня. Её звали миссис Би. Она жила

по соседству. Она была человеком, на

которого я всегда могла положиться.

Если что-то случалось, я всегда шла к

ней.

Она

обрабатывала

мне

царапины или говорила, что я не

должна плакать из-за мальчиков,

потому что они глупые. Она была

единственным

моим

родителем,

которого я по-настоящему знала, и,

когда она скончалась, я подумала, что

мой мир рухнул. Мой папа нашёл

меня незадолго после смерти миссис

Би.

Сначала

я

злилась

и

отказывалась отвечать на письма,

которые он мне посылал. Затем в

один прекрасный день я получила

огромную

коробку,

набитую

открытками

на

дни

рождения,

Рождество,

Хэллоуин

и

другие

праздники. Одни из них были уже

старые, другие выглядели поновее,

но в них было сказано одно и то же:

«Мечтаю о том, когда мы сможем

провести этот день вместе». С тех

пор мы говорим каждый день, и он

стал одним из моих самых близких

друзей.

— Хорошо, малыш. Как ты

смотришь на то, чтобы где-нибудь

остановиться?

Да, говорить с собакой стало

моей

привычкой.

Скорее

всего,

плохой. Мне нужно убедиться, что

рядом со мной никого нет, когда я

разговариваю с собакой, или я

закончу,

как

те

сумасшедшие,

которые считают, что животные

передают

им

сообщения

из

потустороннего мира. Это будет не

совсем хорошо. У меня и без

сумасшествия достаточно проблем.

Я делаю следующую остановку

возле парка, предназначенного для

прогулок с собаками. Выпускаю

Биста, он отряхивается и вытягивает

передние лапы. Мы идём по траве, и

я слышу, как подъезжает автомобиль.

Я

разворачиваюсь,

чтобы

посмотреть, вышел ли оттуда человек

с собакой. Я не хочу начинать

собачьи бои, потому что не знаю, как

Бист отреагирует на других собак. Я

замечаю, что двигатель автомобиля

продолжает работать, но оттуда

никто не выходит.

Это серебристый «Форд Эдж» с

нью-йоркскими

номерами.

Окна

затонированы, так что ничего не

разглядеть. Холодок пробегает по

моей коже. Бист, должно быть

чувствует это, потому что тихо

начинает рычать. Стараясь вести

непринужденно, мы идём к машине.

Я вижу открытую заднюю дверь

«Форда». Вот тогда я начинаю

бежать вместе с Бистом. Я открываю

дверь машины, и он заскакивает

внутрь.

Только я успеваю закрыть дверь,

как парень начинает идти в моём

направлении. Он одет в чёрную

толстовку с капюшоном и чёрные

джинсы. Капюшон надет на голову,

поэтому

мне

не

удаётся

его

разглядеть более детально, но я знаю,

что он белый, потому что вижу его

руки, лежащие на бёдрах. Не думая, я

завожу машину и нажимаю на педаль

газа.

Коробки

начинают

соскальзывать, пока я веду машину,

разгоняясь. Я не вижу тот «Форд» в

зеркале заднего вида. Моё сердце

отбивает миллионы ударов в минуту,

а я продолжаю искать какие-нибудь

знаки присутствия автомобиля. К

счастью, их нет.

Я

начинаю

думать

о

сложившейся ситуации и прихожу к

выводу, что моё воображение сошло с

ума после нападения. В смысле,

каковы шансы, что кто-то из Нью-

Йорка последует за мной, чтобы

снова причинить боль? Через пару

часов я всё ещё не замечаю «Форда»,

когда смотрю в навигатор. Осталось

меньше двух часов. Глядя на стрелку

бака, я понимаю, что мне нужно

остановиться, чтобы его заполнить.

С этой мыслью моё сердце опять

начинает бешено биться.

После семи вечера на дорогах

становиться тише, машин меньше, но

огромных

грузовиков,

наоборот,

больше. На следующем повороте

много разных забегаловок, в которых,

наверняка, много людей. Не просто

людей.

А

внушающих

страх

дальнобойщиков. Я сворачиваю и

подъезжаю к самой нормальной

заправке. Здесь также есть ещё пару

машин, которые тоже заправляются,

так что я выхожу из машины и иду

платить.

Здесь

есть

«Данкин

Донатс», и я торможу у кассы, словно

человек посреди пустыни, который

хочет пить. После того, как покупаю

себе кофе, а Бисту воды, плачу за

бензин

и

выхожу

на

стоянку.

Оглядываясь, я быстро иду к своей

машине.

— У вас очень красивая собака.

Вскрикнув и отступая назад, я

чуть не спотыкаюсь о шланг, который

тянется к моей машине.

— Прости, что напугал тебя,

милая. Я просто увидел твою собаку

и, должен признать, он — красавец.

— Ох, спасибо, — говорю я,

держась за сердце.

Я смотрю на парня, который,

кажется, выглядит безобидным. Он

одет, как Санта Клаус, включая те

подтяжки,

красную

клетчатую

рубашку, заправленную в джинсы, и

чёрные ботинки. Я не могу сдержать

улыбки. Он улыбается мне в ответ.

—

Расс,

—

говорит

он,

протягиваю руку.