Бугагашенька - Спасенное сердце, Палачи Аида, Тилли Коул

Нервозность нарастала в моем теле, пока я покорно сидела на краю кровати по правилам приличия. Кай, мужчина, который собирался учить меня знаниям о внешнем мире, всегда пялился на меня, его глаза были полузакрыты, а языком он проводил между губ, пока его зубы грызли маленькую тонкую палку, которая часто торчала из его рта.

Когда я наблюдала за ним из окна своей спальни, я поняла, что, казалось, он всегда носил только черные или белые футболки, свободные темные или синие джинсы, тяжелые черные ботинки с металлом на задней части и показушный кожаный жилет, демонстрирующий, что люди в этом месте были заодно с адом, дьяволом.

Я никогда не видела, чтобы мужчина одевался так небрежно, так странно, но хуже было то, как он вел себя с женщинами, особенно с двумя женщинами... Две блондинки, которых он лапал в открытую, и я даже не посмею упомянуть другие действия. Еще хуже то, что женщины открыто приветствовали действия от него и от друг друга. Я никогда не видела, чтобы две женщины были так... раскованы друг с другом в плотских отношениях. Но, казалось, Кай наслаждалась тем, что они делали с ним. В действительности множество женщин околачивались здесь ночью, особенно в субботу, занимаясь тем же самым.

Учение Пророка Давида всплывало в моей голове, когда я наблюдала за регулярными и греховными актами разврата перед своими глазами. Зло преследует. Зло поймает вас. Зло разрушит вашу душу.

Боже, как все могло дойти до такого? Брат Ной продолжал твердить мне, что я была близка к спасению. Что этим обучением моя душа очищается. Я больше не буду проклята. Но здесь, в этом месте, у меня не было шанса достичь того, чего я хотела, единственного чего я хотела: не быть желанной из-за этого лица, созданного дьяволом.

— Сестра?

Сонный голос Мэдди избавил меня от отчаяния, и я посмотрела на ее кровать, ее зеленые глаза с темными кругами под ними, были уставшими. Мэдди всегда была загадочной, не раскрывая, что было у нее на сердце. За последние несколько недель мы были единственными обитателями этих квартир. Большинство дней мы проводили в тишине, обе потерянные в мыслях, и никто из нас не делился своими сокровенными страхами.

— Почему ты оделась так рано? Едва рассвело, — спросила она.

Нервно вздохнув, я ответила:

— Сегодня меня будут опекать. Мужчине из клуба поручено обучать меня знаниям об окружающем мире.

Реакция моей сестры была мгновенной. Мэдди начала дрожать, а ее глаза стали нечеловечески широкими.

— За...? — она сглотнула. — За мной тоже кто-то придет?

— Я так не думаю, — успокаивала я, когда Мэдди вдохнула еще больше воздуха. Я осознала, что она не дышала в ожидании моего ответа.

Положив руку на грудь, она села, прижав спину к спинке кровати, и сказала:

— Тогда почему тебя будут обучать?

Уставившись на свиль в расшатанной половице, я ответила:

— Из-за моих действий прошлым вечером.

— Я говорила тебе не выходить, Лила!

— Знаю, — прошептала я в смущении. — И теперь я буду наказана.

Подняв простыню до горла, Мэдди спросила:

— А что эти мужчины считают наказанием? — ее глаза начали блестеть, и она добавила: — Они... они возьмут нас, накажут нас как старейшины?

Сердце яростно стучало в моей груди, я ответила:

— Я не знаю.

— Нет, — внезапно сказала Мэдди, покачав головой. — Мэй не допустит этого. Ее Стикс не позволит обращаться с нами таким образом.

Я ахнула от ее доверчивости.

— Мэдди, они — грешники. Они открыто поклоняются дьяволу. Они способны на все.

— Я не думаю, что они боготворят дьявола, Лила. Я не видела никаких церемоний или служб, пока следила из окна. Они просто бунтуют как Сатана против Господа, когда Он приказывал своим ангелам поклониться его величию.

Я сощурила глаза.

— Они охотно поддерживают оккультизм, нося дьявола на своих спинах! Это смертельный грех, безусловно, не такой, как мы несем всю свою жизнь. Я не доверяю им, и я достаточно уверена, что Мэй потеряла свой рассудок и моральный стержень.

Глаза Мэдди пропутешествовали по моему телу, и она сказала:

— Если ты не доверяешь этому мужчине, почему ты так рано готова?

Мой желудок сделал сальто, но я коротко ответила:

— Потому что я сделаю все, чтобы выжить. Я буду выполнять все как положено, пока Господь не пошлет своих апостолов спасти нас.

Мэдди сидела тихо после этого, ее взгляд был направлен на руки, пока она теребила верхнюю часть простыни. Я знала, что она не хотела быть спасенной. Она бы лучше жила в изоляции этой комнаты. Но мысль об освобождении занимала мой разум каждую секунду каждого дня.

С лестницы раздались шаги, и каждая частичка меня окаменела. Он близко. «Дыши. Дыши. Ты можешь быть сильной. Ты можешь находиться рядом с ним», — сказала я себе.

Дверная ручка повернулась, я задержала дыхание в ожидании…

— Сестры?

Я облегченно вздохнула, и мое тело вернулось в норму. Мэй вошла осторожно, одетая в нескромную одежду и, должно быть, с косметикой на лице. Она держала поднос, наполненный едой, и за ней были ее подруги — блондинка и большая, темнокожая женщина в татуировках. Я боялась ее безмерно. Община состояла из людей только моей кожи и расы. Я не встречала кого-то вроде Летти.

Они втроем вошли и закрыли дверь, запирая нас.

— Я подумала, что мы можем нарушить наш пост этим утром, — сказала Мэй с доброй улыбкой.

Я любила свою сестру, ее красивая улыбка спасала меня в темные отрезки моей жизни. Но сейчас я не чувствовала связи с Мэй. Она приняла жизнь, которую я не понимала, любила мужчину, который одним взглядом мог испепелить человека. Он был темным, огромным, молчаливым, загадочным падшим ангелом.

Стикс. Его имя говорило за себя.

Но Мэй была счастлива. Я не могла вспомнить время, когда она была по-настоящему счастлива.

Поставив поднос на стол в углу комнаты, Мэй ободряюще мне улыбнулась. Я опустила голову в знак благодарности, но не была уверена, что в состоянии есть. Казалось, будто бабочки нашли свой дом в моем животе от одной лишь мысли о том, что я проведу день с Каем.

Блондинка сделала шаг вперед и сказала:

— Ты помнишь меня, дорогуша? Красотка? — Она указала себе на грудь.

Я кивнула и слабо ей улыбнулась.

— Почему... почему... ты Красотка? — спросила тихо Мэдди, шокировав нас всех, что разговаривала с людьми, которых не знала. Она сразу же опустила голову. Мэй подошла к своей младшей сестре, села рядом с ней на кровати и обняла ее.

Хотя Мэдди был двадцать один год, у нее был нрав робкого маленького ребенка. Брат Моисей был суровым воспитателем. Он выполнял свою роль благословенного старейшины пророка Давида с неограниченной властью. Мэдди всегда получала суровые уроки. Из-за них она становилась кроткой и слабой. Когда Белла умерла, а Мэй оставила нас одним в общине, Мэдди была полностью разрушена: едва говорила, едва ела, существовала как душа, плывущая по течению в чистилище.