Бугагашенька - Спасенное сердце, Палачи Аида, Тилли Коул

— Итак? Ты собираешься заткнуться и схватить эти яйца? — сказал Кай, в его глазах плясали озорные огоньки.

Я кивнула и попыталась выглядеть расслабленной. Я не могла рассказать ему, что мои люди придут за мной, Мэдди и Мэй. Я хранила молчание, готовая наблюдать за тем, что грядет, когда тяжелые металлические ворота открылись, впуская зло внешнего мира.

Когда мы оказались на дороге, я восхищалась большими деревьями, которые окружали небольшую извилистую полосу. Так вот как бы ощущался полет, подумала я, когда машина быстро набрала скорость, и зеленые и коричневые вспышки деревьев мелькали мимо моих несфокусированных глаз.

Мир передо мной менялся так быстро, что мои глаза не могли понять, что видели. Пока я была поглощена божественными творениями, на мгновение забыла, что Кай был вместе со мной в машине, что я была далеко от своих людей. На какой-то отрезок времени я забыла... обо всем.

Откинувшись на сиденье, мои глаза были прикованы к миру снаружи, предвкушая, что я могу увидеть, когда мы минуем эту деревенскую полосу.

— Итак... — сказал Кай, и я повернула голову к нему. Он неловко заерзал, как будто ему было некомфортно в моем присутствии. — Как тебе жизнь снаружи общины?

Мой желудок сжался от его вопроса, и я внутренне сомневалась, сказать или нет правду. Решив не врать, я признала:

— Мне совсем не нравится.

Брови Кая приподнялись, и он спросил:

— Почему?

Я теребила свои руки и призналась:

— Я не знаю этот мир. Все, во что меня учили верить, было неправильным, вы — Палачи, кажется, все принимаете и наслаждаетесь.

— Вот почему ты считаешь нас всех дьяволами? Потому что мы любим пить, убивать и трахаться?

— Да, — ответила я честно, поморщившись на то, как дерзко он говорил о своем образе жизни. Он говорил так обыденно об убийствах, как будто это было обычным явлением.

— Все это относительно, сладкие щечки. Я думаю, что ты пришла из группы довольно больных ублюдков, — сказал он после напряженной минуты тишины.

Возмущенная я спросила:

— В каком смысле?

— Потому что даже для такого грешника, как я, мысль, что один мужчина смог промыть мозги тысячи людей, заставив их поверить, что он посланник Господа, и трахал маленьких детей, кажется чертовски неправильной. Эй, я скажу тебе честно, Ли. Этот Пророк и твой культ просто использовали Господа, чтобы прикрыть педофилию. — Голос Кая становился напряженнее, чем больше он говорил.

— Что такое педофилия?

Шокированный взгляд Кая встретился с моим, затем он снова сфокусировался на дороге.

— Когда люди, взрослые, любят трахать детей.

Я задохнулась, шокированная его обвинением.

— Нет... — прошептала я, и мое сердце забилось сильнее. — Долгом старейшин было соединяться с нами, чтобы избавить нас от нашего первородного греха.

Взгляд Кая потемнел.

— Верно. Как я и говорил, гребаное промывание мозгов.

— Ты не понимаешь. У тебя нет веры. Ты живешь аморально, — ответила я, чувствуя боль в желудке из-за этого разговора.

— Знаешь что? Ты думаешь мы — Палачи, ошибаемся, живя вне закона, который диктует гребаное общество. Мы заслужили бурбон и киску после тяжелого дня, впахивания на клуб, а убиваем мы только, чтобы защитить свое, как когда ваши еб****ые старейшины, которые убили твою сестру, Беллу, похитили Мэй, чтобы силой выдать замуж за ходячий труп, и стреляли в моих парней, когда мы отправились вернуть ее, — добавил Кай, затем посмотрел на меня. — И, сучка, разве ты не гребаная христианка?

— Да, — вскрикнула я. — Я предана нашему Господу и спасителю Иисусу Христу... и моему Пророку.

— Тогда что, бл*дь, случилось с твоим: «не судить гребаного ближнего», «возлюби гребаного ближнего своего» и, черт побери, «люби и прощай грешников» дерьмом? Потому что из твоего рта я слышу только гребаную лицемерную ерунду и неодобрительные проповеди.

Я сидела с открытым ртом, когда он добавил:

— Да, нечего сказать, Ли? Потому что сейчас ты слышишь, как испорчено ты и твоя гребаная вера звучите.

— Моя вера не испорчена! — защищалась я. Я ничего не могла поделать, но подумала, что некоторые замечания Кая могут иметь основания.

Я вздохнула, поерзала на месте и сказала:

— Но...

— Но? — спросил Кай, улыбка угрожала расцвести на его губах.

— Но ты прав. Я не должна осуждать других за свободный дух. Я никогда не думала, что мое видение клуба в этом смысле так ошибочно, — признала я. На этот раз я была награждена широкой, убийственно красивой улыбкой Кая, и она была потрясающей.

Покалывание между моих ног вернулось, и я надеялась, что оно пройдет, прежде чем Кай заметит, что со мной что-то не так... потому что со мной и правда было что-то не так... я была развращена... Каем. Ощущения, которые возникали рядом с ним, было почти невозможно выдержать.

Когда успокоилась, я обдумала слова Кая и сказала:

— Если не брать в расчет прошение и осуждение, ты действительно должен стремиться не грешить, ради своего спасения, Кай.

— Спасения? Ты думаешь, меня можно спасти, сладкие щечки? Ты переживаешь обо мне? — в его голосе сквозила озадаченность.

— Я верю, что каждый может быть спасен. — Я ощущала, что Кай наблюдает за мной. — Например, женщины, с которыми ты делишь связь... — я замолкла, и услышала, что Кай закашлялся, чтобы прикрыть свой смех. — Ты не должен так свободно взаимодействовать с ними. Ты должен сдерживаться ограничиваться и сохранить себя для женщины, на которой захочешь жениться по закону Божьему. Это чистая любовь, Кай. В Писании говорится, что любовь как эта, не похожа на другие. Эта женщина спасет тебя или, по крайней мере, даст тебе безопасное место, чтобы возвращаться домой.

По выражению лица Кая невозможно было ничего понять, когда он смотрел на меня. Во мне расцвела надежда, что он услышал меня. Что сможет поменять свой грешный путь.

— Ну, Иисус трахал шлюху, не так ли? И это дерьмо похоже сработало для него, да? Я хочу сказать, черт, сучка, у меня длинные волосы, борода, и женщины падают к моим ногам и покланяются мне. Может, я гребаное второе пришествие?

И после этого я пожалела обо всем, что говорила.

Защищаясь, я выпрямилась на сиденье и прошептала:

— Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь.

— Ох, здорово, еще больше библейского дерьма. Как раз то, в чем нуждается мое гребаное похмелье!

Чувствуя раздражение и открыв рот на его игнорирование письменного слова Господнего, я пробормотала:

— Евангелие от Иоанна 4:8. Это достойно твоего уважения.

— Понял, — сказал Кай весело. — Можешь написать это достойное дерьмо, засунуть в рамку и повесить на моей стене.

Отвернувшись от его дразнящей ухмылки, я бросила взгляд в окно и внезапно заметила, что на дороге были другие автомобили, и мы оставили уединенный переулок, где находился клуб. Среди полей зелени встречались случайные дома, и через несколько минут повсюду появлялись люди — внешний мир жил своей жизнью.