Кэт Кроули - Лунное граффити

— Он свободен, но не хочет, чтоб я об этом знала, потому что не хочет, чтоб я думала, что между нами что-то возможно.

— Ты расстроена? У тебя шепот какой-то писк­лявый.

— Все в порядке. И вообще, не настолько уж он мне нравится.

— Не забывай, ты разговариваешь со мной.

— Ладно, может и настолько. Не знаю. Я запу­талась. Я переехала его великом, когда летела вниз с холма.

— Если он тебе нравится, смени гнев на милость.

— Нет. Я хочу найти Тень. Продолжу поиски.

— Может, Эд просто разыгрывает неприступ­ность? Это романтично.

— Моей романтической истории вранье не нужно.

— Твоей романтической истории нужен корсет и машина времени. Хоть раз будь попроще. По­стой-ка. Лео хочет поговорить с Эдом.

Рассказать, что́ я вызнала про Лео, я уже не ус­певаю. Иду к Эду, передаю ему телефон. Он идет на мой переговорный пункт, а я сажусь на его ва­лун. Изо всех сил пытаюсь услышать, что он го­ворит. Хоть слово. Хоть полслова. Нет. До лету­чих мышей мне далеко.

Джезз говорит, что Вселенная дает ответы. Я всегда считала, что это глупость, но когда сове­товаться больше не с кем, все средства хороши.

Вынимаю из кармана монетку, подбрасываю. Если «орел», значит, Эд скрыл разрыв с Бет, чтоб казаться неприступным. Ну и ладно. Сыграем «кто больше за три раза». Лучше за четыре. Ну хоть за пять!.. Подумаешь, зато остается Тень.

Вдоволь насмотревшись на «решку», я берусь за фокусы, которым учил меня папа. Зажимаю монет­ку между пальцами, то выводя ее наружу, то сно­ва пряча. «Важно, в чем ты хочешь уверить публи­ку, — учит папа. — Но не менее важно, во что публика сама хочет поверить. Люди хотят, чтобы ты как по волшебству достала монету из уха. Бу­дешь достаточно проворна и ловка, они поверят».

Не свожу с монетки глаз. «Решка» — и мама с папой не разведутся. «Решка» — и папа просто взял тайм-аут, а сарай — временная мера. Затаив дыхание, подкидываю...

Я смотрю, как Люси говорит по телефону, как ходит туда-сюда, рассматриваю веснушку на шее — смотрю, смотрю, смотрю. Может, в скейт-парке, перед моей стеной, я скажу ей правду? Или луч­ше показать ей стену с Бертом? Вроде как позна­комить их.

А еще можно отвести ее в доки, где у меня на­рисованы весы. Как те, что я видел у Вермеера, на картине «Женщина, занятая весами». Миссис Джей когда-то говорила мне, что те весы — мера чего-то важного, типа поступков или души. Мы с Бертом пошли на выставку Вермеера, и когда сто­яли у картины, я спросил: «Что нужно, чтоб ду­ша не оказалась легкой?» «Про душу не знаю, но жить человек должен правильно. Если живешь не­правильно, то и смысла нет».

Люси поглядывает на меня во время разговора, но, кроме восклицаний «О Боже», «не надо» и «нет», я ничего не слышу.

Лео, что ты ей рассказываешь? Я судорожно пы­таюсь придумать, почему не сказал правду. Нако­нец она подходит и протягивает мне трубку.

— Все в порядке? — спрашиваю я.

— Отлично, — отвечает она улыбаясь.

Я перевожу дух. «Пронесло», — мелькает у ме­ня в голове, пока я меняю дислокацию, чтоб по­говорить с Лео по телефону. Его смех я слышу еще до того, как поднес трубку к уху.

— Вы что, свалились с холма? — веселится он. — Вот умора!

— Конечно, умора, — шепчу я. — Тьма хоть глаз выколи, а вызывать полицию, собираясь на грабеж, как-то не с руки. Если копы меня заметут, они мо­гут решить, что Люси тоже как-то замешана.

Лео больше не хохочет.

— Точняк, полицейских вызывать не надо. Слу­шай, мы с Диланом скоро сваливаем за фургоном. Потом вернемся за девчонками, а к половине вто­рого можем заехать в парк — к тому времени вы как раз закончите восхождение.

С шепота я перехожу на шелест:

— Нельзя раскатывать с ними в фургоне для побега!

— Может, не будем называть его «фургон для побега»? Мало ли что придет людям в голову.

— А как прикажешь его называть?

— Может, ограничимся просто «фургоном»?

— Сути дела это не меняет, как и того, что де­ло — дрянь. Девчонок могут увидеть. — Я огля­дываюсь на Люси, которая сидит в пятне электри­ческого света и подкидывает монетку. — Не втя­гивай ее.

— Между вами что-то происходит?

— Ничего не происходит. Ты только Джезз не заикнись про «что-то происходит».

— То же самое ты говорил в пятом классе, ког­да миссис Пери учуяла, что мы затеяли неладное. Она чуть пеной не изошла, пытаясь выведать, в чем дело, а ты стоял и бубнил: «Ничего не про­исходит».

— И что?

— И то. В штанах у тебя лежала рыбка из школьного аквариума. Все уже произошло.

— Только попробуй сказать Джезз, что у меня в штанах лежала рыбка!

Напряженная тишина, а потом Лео спрашивает:

— А как тебе Леди-джазз? У нее столько то­неньких косичек, симпатичных таких! И еще она все время тыкает пальцем. И знает хорошие сти­хи. Я читал ей свои, ей понравилось.

— Ты читал ей тексты со стен?

— Успокойся. Не со стен. Другие.

— Какие другие?

— Другие, и все. Не переживай.

— Никто и не переживает. Просто я не знал, что ты не только для наших работ стихи пи­шешь. — Я вдруг вспомнил слова Люси. — Кста­ти, ты кто больше: поэт или социальный обозре­ватель?

— Не знаю. — Он давится от смеха. — А ты кто больше: дурак или кретин?

— Понял, больше вопросов не задаю.

— Так что ты думаешь о Джезз?

— Думаю, что она тебе серьезно нравится, так что постарайся ничего не испортить. Проводи ее до дому пешком, потом ступай за фургоном для побега и молись, чтоб тебя сегодня не сцапали.

— Точности ради, пока мы ничего не соверши­ли, фургон нельзя назвать фургоном для побега. А до кражи еще часа два. Давай, мы заедем за ва­ми в скейт-парк, заглянем куда-нибудь перекусить, посмеемся все вместе, развезем девчонок, а по­том — сам знаешь.

Пока я раздумываю, он добавляет:

— Кстати, тут тебя Бет ищет. Ей вроде как на­до что-то тебе сказать. Не смогла до тебя дозво­ниться. Я объяснил, что мобильник отключен за неуплату.

— Вот спасибо.

— На это ей наплевать. Она хочет к тебе вер­нуться. Привезти ее?

— Не впутывай ее! Скажи, я позвоню из авто­мата. Кстати, Люси считает, что мы с Бет встреча­емся, так что держи язык за зубами.

Гробовое молчание не сулит мне ничего хоро­шего.

— Лео?

— Такое дело. Джезз передала мне, что между тобой и Люси что-то начинается, потому что Лю­си на что-то такое намекнула, а Бет была рядом и услышала. Потом Джезз стала уверять, что ничего не началось, поскольку ты встречаешься с Бет, и тогда Бет сказала, что вы уже три месяца как рас­стались.

— Отлично.

— Все не так плохо, — уверяет Лео, но я не даю ему договорить и вешаю трубку.

Иду к Люси. Перехватываю монетку, которую она только что подкинула. Кладу на тыльную сто­рону руки и спрашиваю: