Брендон Сандерсон - Архив Буресвета. Книга 1 : Путь королей

Враги пели. У многих из них в бороде мерцали маленькие не­обработанные самосветы. Паршенди всегда пели во время битвы; песня изменилась, когда они побросали луки, вытащили топоры, мечи или палицы и кинулись на двух осколочников.

Далинар расположился на достаточном расстоянии от Адолина, позволяя тому прикрывать свою спину, не подбираясь слишком близко. Два осколочника сражались, все еще находясь у края пропасти, отражая натиск паршенди, которые пытались отбросить их, задавив числом. Только так и можно было победить двух рыцарей-осколочников. Падение с такой высоты, безусловно, убило бы даже человека в осколочном доспехе. Отец и сын сражались одни, без своих гвардейцев.

Князь ощутил упоительный Азарт. Пнул еще один труп, хотя в пространстве не нуждался. Алети давно заметили, что паршенди звереют, если кто-то трогает их мертвецов. Он пнул еще одного, дразня их, вынуждая атаковать парами, как они частенько делали.

Князь сразил еще одну группу нападавших, которые пели, разъяренные тем, как он поступил с их павшими. Неподалеку Адолин начал раздавать тумаки паршенди, что подошли слишком близко; он обожал подобную тактику и держал меч то двумя руками, то одной. Трупы так и летали, удары крошили кости и доспехи, лилась оранжевая кровь. Миг спустя Адолин вновь взялся за меч и пнул оче­редного мертвеца.

Азарт поглотил Далинара, дал ему силу, сосредоточенность и мощь. Битва становилась все более славной. Он слишком долго лишал себя этого. Теперь ему все стало ясно. Им действительно сле­довало прилагать больше усилий, захватывать больше плато и боль­ше светсердец.

Далинар сделался Черным Шипом. Стихией, которую никто не посмел бы сдержать. Самой смертью. Он...

Внезапно на него накатило сильнейшее отвращение, приступ дурноты. Стало нечем дышать. Далинар поскользнулся — отчасти потому, что наступил в лужу крови, но еще и потому, что его колени вдруг подогнулись.

Лежавшие повсюду трупы теперь наводили ужас. Сгоревшие глаза точно мертвые угли. Безвольные сломанные тела, осколки кос­тей там, где побывали кулаки Адолина. Треснувшие черепа, кровь, мозги и внутренности повсюду. Это бойня, это смерть. Азарт испарился.

Да как же человеку может такое нравиться?!

Паршенди хлынули к нему. Адолин явился спустя миг, атаковал с умением, подобного которому Далинару еще не приходилось видеть. Парень гениально владел клинком, он был художником, который пользовался краской одного-единственного цвета. Он наносил мастерские удары, вынуждая паршенди отступать. Далинар тряхнул­ головой и принял стойку.

Князь вынудил себя вступить в сражение и, поколебавшись, поддался Азарту, когда тот проснулся вновь. Странная дурнота исчезла, и его боевые привычки возобладали. Далинар бросился на атакующих паршенди, нанося широкие агрессивные удары осколочным клинком.

Ему во что бы то ни стало нужна победа. Для него самого, для Адолина, для его солдат. С чего вдруг он так ужаснулся? Паршенди убили Гавилара. Убивать их было правильно.

Он солдат. И должен сражаться. У него это хорошо получается.

Нападающий отряд паршенди дрогнул под его натиском, и они бросились назад, к своему войску. Далинар невольно окинул взглядом лежащие на земле тела с почерневшими глазами. У некоторых из глазниц еще поднимались струйки дыма.

Дурнота вернулась.

Отнять жизнь так легко. Осколочное вооружение — воплощенная смерть, самая мощная сила на поле битвы. «Когда-то это оружие­ предназначалось для защиты», — прошептал голос внутри его.

В нескольких футах от него на землю упал мост, за ним — еще два, и спустя миг в атаку бросилась кавалерия, которую вел коротышка Иламар. Мимо протанцевали несколько почти невидимых спренов ветра. Адолин позвал своего коня, но Далинар все стоял, гля­дя на мертвецов. У паршенди была оранжевая кровь, пахнущая плесенью. Но их лица — мраморные черно- или бело-красные — каза­лись такими человеческими. Далинара растила нянюшка-паршунка.

«Жизнь прежде смерти».

Да что это за голос?!

Он бросил взгляд на другую сторону ущелья — туда, где вместе со своими адъютантами, далеко за пределами досягаемости стрел, расположился Садеас. Далинар видел неодобрение в осанке своего бывшего друга. Отец и сын рисковали собой, совершая опасный прыжок через пропасть. Та разновидность атаки, которую придумал Садеас, стоила больше жизней. Но скольких потеряет войско Далинара, если одного из обладателей осколочного вооружения столкнут в бездну?

Храбрец проскакал по мосту мимо группы солдат, которые приветствовали ришадиума радостными возгласами. Возле Далинара конь замедлил ход, давая схватить вожжи. Великий князь нужен прямо сейчас. Его люди сражались и умирали, и момент для сожале­ний и сомнений неподходящий.

Доспех позволил ему прыгнуть в седло. Потом, вскинув осколоч­ный клинок, он бросился в атаку, убивая ради своих людей. Сияю­щие сражались не за это. Но, по крайней мере, он мог сделать хоть что-то.

Они победили в этой битве.

Далинар отступил, ощущая усталость, и Адолину досталась честь добыть светсердце. Куколка сама по себе напоминала огромную удлиненную камнепочку пятнадцати футов в высоту, прикреп­ленную к неровной каменистой почве чем-то вроде крема. Везде валялись трупы. Паршенди пытались быстренько вскрыть ее и сбежать, но после них на раковине осталось лишь несколько трещин.

Вокруг куколки битва шла яростнее всего. Далинар прислонился­ спиной к выступу скалы и снял шлем, подставив вспотевшую голову прохладному ветру. Солнце стояло высоко над горизонтом; битва продлилась около двух часов.

Адолин трудился усердно, при помощи осколочного клинка вскрывая бок куколки. Потом он мастерски вонзил туда меч, убив закуклившееся создание, но не повредив светсердце.

Существо умерло. Теперь осколочный клинок мог рассечь его, и Адолин принялся вырезать куски плоти. Он сунул руки внутрь в поисках светсердца; брызнул пурпурный ихор. Солдаты радостно закричали, когда он вытащил добычу, и над всем войском запорхали спрены славы, точно сотни сфер, излучающих свет.

Далинар вдруг повернулся и пошел прочь, держа шлем в левой руке. Он пересек поле битвы, пройдя мимо лекарей, которые занимались ранеными, и отрядов, что уносили павших обратно к мос­там. Для перевозки трупов к телегам крепились салазки, и мертвых можно было надлежащим образом сжечь в лагере.

Трупов паршенди оказалось очень много. Глядя на них, он не чувствовал ни отвращения, ни возбуждения. Только сильную усталость.

Он бывал в битвах десятки, если не сотни раз. И никогда раньше не испытывал того, что ощутил в этот день. Из-за отвращения Далинар отвлекся и мог погибнуть. Во время сражения нельзя размышлять; разум должен был сосредоточиться на действии.